Душа моя, гори! - Виктория Яровая Страница 35

– Я тут узнала интересные новости про ваших духов. Поговаривают, что ты решил выпустить одного из них. Это правда?

– Угу, – равнодушно ответил Грэг и опустил голову, возвращаясь к чтению.

– Ты ведь в курсе, что все твои предшественники потерпели неудачу? – попыталась я вытянуть из него побольше сведений.

– Угу.

Да что он заладил! Угу, угу.

– И тебя это не волнует? – теряя терпение, снова проявила я настойчивость.

– Не-а.

Ох, как же хочется треснуть по этой дурной макушке! Не волнует его, видите ли! А меня еще как волнует то, что этот самоубийца решил в освободители духов заделаться.

– Ты туда не пойдешь! – заявила я и сложила руки на груди, готовясь отражать атаку.

Грэг медленно поднял голову, выпрямился и, глядя на меня в упор, тихо, но с угрозой в голосе спросил:

– Это еще почему?

– Потому что у меня нет никакого желания столь бесславно закончить свою жизнь, – ответила я, принимая вызов.

– Так разорви даами, – все так же подозрительно спокойно сказал он.

Я поджала губы. Вот этого сделать пока не могу. Не оставалось ничего лучшего, чем пустить в ход старую карту и заявить:

– Не буду. И лечить тебя прекращу, если планируешь уйти.

Мужчина сделал глубокий вдох и на пару секунд прикрыл глаза, сдерживая злость. По его сжатым челюстям я видела, что он хочет хорошенько встряхнуть меня пару раз. Спасибо, что не стал. Вместо этого он, чуть прищурившись, наклонился ближе ко мне и тихо проговорил:

– А не кажется ли тебе, что эту причину для шантажа ты уже разыграла?

Пожала плечами, мол, нигде не написано, что нельзя так поступать. Грэг посмотрел долгим взглядом, от которого захотелось уйти под землю и окопаться там не хуже крота, затем заявил:

– А знаешь что? Не лечи.

Мой рот приоткрылся от изумления, а Грэг продолжил:

– Помрем мы с тобой, как настоящие влюбленные. По всем правилам трагической любви. Вместе.

Какой хитрый! Решил против меня моими же методами воспользоваться? Нарисовалась патовая ситуация, и как из нее выйти, я не могла придумать. Настроение быстро испортилось, я нахмурилась. Грэг же вдруг закинул голову и захохотал, вызвав у меня искреннее непонимание причины безудержного веселья.

– Что, дорогая, палочка о двух концах оказалась? – с мерзкой улыбочкой проговорил он, наклоняясь ко мне так близко, что наши лица едва не соприкоснулись. – Похоже, все же напишут о нашей любви балладу. Посмертно…

– Ладно. Ничья, – недовольно пробурчала я, понимая необходимость дипломатического решения конфликта. – Но Грэг, объясни, пожалуйста, на кой тебе сдался этот дух? Неужели так хочется в спасители мира заделаться?

Мужчина посерьезнел. Пару мгновений он пристально смотрел, видимо, размышляя, стоит ли мне рассказывать. Потом шумно выдохнул и, запустив руку в шевелюру густых волос, сказал:

– Не буду врать. Меня волнует не только судьба этих земель. После освобождения духа я смогу вернуть себе руку.

Ух ты! Вот это поворот! Наконец-то появилась зацепка. Однако плохо то, что Грэг идет впереди меня и знает куда больше.

– Твоя рука дожидается тебя у духа под подушкой? – спросила я, надеясь поживиться хоть какой-нибудь информацией.

Мужчина погрустнел. Казалось, он окунулся в старые воспоминания. Некоторое время молчал, а затем задумчиво произнес:

– Не совсем.

Опять уклонился от ответа. Я разочарованно цокнула, но задала вопрос, который мучил меня давно. С того самого момента, как я узнала, что руку можно вернуть.

– Грэг, ты уж извини мое любопытство, но как бы это сказать… В моем мире отделенные конечности долго не хранятся, если их не положить в морозилку. Тут я холодильников не видела. А уж то, как ты планируешь приделать ее обратно, и вовсе является для меня загадкой.

– Ты много чего здесь еще не видела, – оскорбившись, произнес Грэг.

Он начал разматывать ленту, которая держала край рукава, скрывающего обрубок руки. Минута – и перед моими глазами замаячила картина, от которой меня чуть не стошнило.

– Предупреждать надо! – прикрывая рот ладонью, пробормотала я и отвернулась.

Такой ужас я только в кино видела и никогда не желала лицезреть вживую. Рука выглядела так, словно ее лишь вчера отрубили и привели в вид экспоната. Красные мышцы, кровеносные сосуды, в которых пульсировала, но не выливалась кровь, хрящи и белая кость смотрелись жутко. Я не решилась на повторный осмотр.

– Ее отсекли мечом, объятым дарующим огнем двенадцать оборотов назад. Она всегда будет такой. Кисть хранится в пламени Траунада. Поэтому, когда я ее верну, все станет как прежде.

– Чудеса да и только, – пробормотала я и решила воспользоваться ситуацией, чтобы заполнить пробелы в знаниях. – Дарующий огонь – это тот, что у жреца?

– Да. Дар Траунада. В нем ничего не портится, во внутреннем мире он не приносит боли, и им нельзя что-то сжечь. Твое тело, кстати, несколько дней в огне находилось.

Нервно сглотнув, я замолчала, пытаясь переварить информацию. Грэг начал неуклюже завязывать ленту обратно, но она раз за разом выскальзывала из пальцев. Не выдержала и, отстранив его руку, закончила перевязку.

Воцарилось молчание. Его нарушил Грэг. Я услышала тихие слова:

– Помнишь, ты спрашивала, чего я желаю больше всего?

Боясь разрушить момент доверительного отношения, я молча кивнула. Грэг казался открытым и готовым поделиться глубоко личным. Внимательно всмотрелась в его лицо, на котором за прошедшее время чуть сгладились острые черты. Сейчас на нем гуляли тени призраков прошлого, вырисовывая отблески боли и тоски.

– Я хочу вернуть руку, – мужчина отвернул голову, словно не желая показывать слабость, и продолжил: – Я знаю, что могу жить и без нее. Двенадцать оборотов тому доказательство, но я очень хочу забрать кисть себе.

Ноздри Грэга раздулись, губы превратились в тонкую линию. Его лицо накрыла маска упрямой ярости.

– Почему? – рискнула я задать вопрос.

Повисло молчание, за время которого Грэг успокоился. Уже в своем привычном тоне он ответил:

– Тебе это ни к чему. Надеюсь, когда я ее верну, мы будем уже друг от друга далеко. Ведь так?

Последний вопрос прозвучал с нажимом и даже легкой угрозой. Пришлось сделать лицо кирпичом и, глядя самыми честными глазами, соврать: