Не открывайте глаза, профессор! - Лея Болейн Страница 34

— Да, — Истай взглянул на меня исподлобья. — Но ты тогда отказалась… А теперь-то что? Лунный цикл подходит к концу, верно? Через несколько дней профессор уже не будет тебя искать.

— Я хочу сбежать, но мне некуда, — выпалила я. — Хочу спрятаться от него, лучше всего на пару лет, в идеале — в лафийской общине, или кто там ещё может на равных говорить с дуплишами и защитить меня…

— Матильда! У тебя мозги отказали на почве регулярного секса с дуплишем? — Истай шагнул ко мне и приложил ладонь ко лбу. — С какой радости лафийцам открывать двери для человечки, да ещё и защищать её?! Через пару дней всё у вас с Мортенгейном закончится! Сейчас-то зачем сбегать?

— Ага, щас, закончится, — необходимости притворяться нормальной с другом не было, и я сняла маску адекватной уравновешенной Матильды Вэйд. Меня затрясло, а слёзы защипали глаза. — Он запечатлился на меня, Ист, как на свою истинную пару. Сказал, что запрёт, что сделает своей вещью, собачонкой на привязи, а сам женится на подходящей самке, которая будет рожать ему продолжателей рода. Нет уж, спасибо, к Шэду такую жизнь.

— Запечатлился? — переспросил Ист. — Не может быть! Ты же не…

— Оказывается, это не критичная преграда для их шэдовой магии. Я человек! — почти выкрикнула я. Зло пнула стол и закусила губу. — Я свободный человек, Ист. И принимать правила чужой игры не намерена.

— Тебе придётся их принять… если то, что ты говоришь — правда.

— Откуда мне знать? — я покачала головой. — Книгам верить нельзя. Самому дуплишу — тоже. И всё-таки лучше держаться от него подальше.

— Согласен, я вообще-то сразу тебе говорил — беги, — Ист задумчиво кивнул. — Только в лафийскую общину тебя, разумеется, не возьмут. Есть где затаиться?

— У бабушки непременно найдёт, — мрачно сказала я. — В алтарате есть её адрес.

— Тогда… — Истай задумался. — Тогда надо подумать. Я подумаю, может, припомню кого, кто мог бы приютить на время, не задавая лишних вопросов… С документами надо бы решить вопрос. Леди Вэйд отправить весточку.

— Леди Гламм, — невесело хмыкнула я. — Вэйд я по отцу. Бабушка — мамина мама. Единственный родной человек, который у меня остался.

— А бабушки-дедушки со стороны отца? Дяди или тёти?

— Отец был неизвестным героем, — мотнула я головой. — Точнее, малоизвестным, раз оставил после себя целую фамилию. Бабушка при упоминании о нём только вздыхала да поминала выхухоль небесную. Как-то упомянула, что его уже много лет как нет в живых, так что и смысла беспокоиться о нём нет. Ну, я и не беспокоюсь.

— Ладно, — Ист явно принял какое-то решение. — Дай адрес, уведомлю леди Гламм, если что. Подумаю, что можно сделать. Сутки у тебя есть?

— Только сутки ещё и есть, наверное. Спасибо. Ты настоящий друг.

— Друг… — Истай вдруг отвернулся. — Говорят, не стоит делать три вещи. Пытаться удержать в руке воду, пытаться погасить огонь ветром и — верить лафийцу.

— Где говорят? — я встала и похлопала приятеля по плечу. — Спасибо, слышишь? Я безумно тебе благодарна за всё.

— Там, у лафийцев, и говорят, — невесело хмыкнул приятель. — Жди адрес, Тильда. И это… не ходи на Праздник этих долбанных звёзд. Мортенгейн непременно там будет.

— Он лично вручил мне билет, — я покачала головой. — Не бойся. Я не приду туда ни при каких обстоятельствах.

Глава 20

Я искренне убеждала Истая, что на Праздник Падающих звёзд ни при каких условиях не приду, и, если не придираться к словам, то я и не пришла.

Точнее, пришла, но не зашла.

Встала вон, на втором этаже Белого корпуса перед серебристо-изумрудными дверями, ведущими в праздничный зал Общих собраний. Учуять меня профессор, если он находится там, внутри, не должен, нейтрализатор запаха я нанесла в двойном объёме. Какой смысл было теперь его беречь?

Услышать меня Мортенгейну тоже будет затруднительно — там, в зале, даже отсюда слышно, звучит, переливается стайкой сладкоголосых пёстрых южных птиц живая музыка. Наверное, кто-то уже танцует, кто-то переговаривается, смеётся… Мне до этого нет никакого дела, главное — что там достаточно шумно, чтобы не услышать моего неровного дыхания и стука моего сердца.

Экипаж, который увезёт меня в новую жизнь прочь от Храма Науки, приедет примерно через час, когда веселье ещё будет в самом разгаре.

Как обычно, Ист сотворил чудо в самые кратчайшие сроки. Нашёл дальнюю родственницу своей однокурсницы, не задававшую лишних вопросов и пообещавшую помочь юной беззащитной девице и с жильём, и с работой. Пообещал навестить мою бабушку и объяснить ей ситуацию, чтобы она не беспокоилась, если меня начнут искать. Мы договорились обойтись общей информацией, слегка приближенной к реальности — в Храме наук завёлся влиятельный и неадекватный преподаватель, контакта с которым временно хотелось бы избежать.

Истай, сокровище моё, ну почему я не влюбилась в него?! Приятель говорил о трёх невозможных вещах, но я-то знала четвёртую: невозможно заставить себя любить того, кого любить было бы разумно и правильно, и разлюбить самый неподходящий вариант. Отдавать душу и тело следует мужчине, который решает твои проблемы, а не создаёт их!

Если будучи женщиной и человеком запечатлиться на дуплиша я не могу… Значит, я в него просто влюбилась, так ведь? Просто взяла и по уши влюбилась в эту мохнатую хвостатую тварюгу, склонную к принуждению, ехидству и сарказму, а ещё любящую догонялки, укусы и почесушки за ушами!

Ну, не дура ли ты, Матильда?

Кажется, я уже задавалась этим вопросом не далее как месяц назад — и снова готова была дать утвердительный ответ.

Из вещей для побега я захватила необходимый минимум: кое-какая одежда и обувь на первое время, деньги, несколько тетрадей с конспектами — я просто не смогла их оставить. С документами вопрос решился поразительно просто: справку об окончании двух лет обучения мне выписали в алтарате по первой просьбе, после того, как я рассказала про возможность разовой подработки в некоем виснейском госпитале — подобное не одобрялось, но допускалось, так как было понятно, что кушать адептам хотелось ежедневно. Удостоверение личности Матильды Вэйд я просто вытащила из папки отвлекшейся на другого просителя сотрудницы. Конечно, его пропажу рано или поздно обнаружат, но не сразу.

Что делать, жизнь добровольной беглянки не может полностью проходить в согласии с законом. Клятый профессор, а если он всё же неправ — или лжёт? И не собирается он меня похищать, запирать и всё прочее, и я паникую зря?

Каким вообще из скупых фактов, обронённых им,