Выйти замуж за Лича - Лейла Фэй Страница 33

Я теснее прижалась к Вирджилу, положила ладонь ему на грудь и глубоко вздохнула.

— Все в порядке. Ты будешь…ты тоже будешь есть?

Воспоминание о мертвом олененке всплыло из спокойных глубин моего сознания, вызвав вспышку печали и огорчения, теперь приглушенных моим измученным состоянием.

— Да. Я подумал, что тебе будет легче, если мы сделаем это вместе. Но я ем в основном растения, Мэй. Это не должно быть ужасно. По крайней мере, я надеюсь, что не будет.

Я села рядом с ним, скорее почувствовав, чем услышав неуверенность в его голосе. Я вспомнила, что он скрывал это от меня. Он сказал, что намеренно не показывал мне, как он ест, пока я не заставила его это сделать. Настала моя очередь утешать его.

— Спасибо, что спас мне жизнь. — просто сказала я, обхватив ладонью его твердую щеку и проведя пальцами по гладкой теплой кости. — Это было ужасно, но необходимо. Я понимаю это. И мне жаль. Я знаю, тебе было тяжело.

Вирджил не ответил, только обнял меня, прижавшись лицом к моим волосам. Вскоре дверь открылась, и в комнату влетел поднос с едой и завис рядом со мной, пока я не выпрямилась и он не устроился у меня на коленях.

В то время как я взяла сладкую булочку с медом и джемом, маленькую чашечку сладкого сыра, вазочку с поздней малиной и стакан теплого молока, на коленях у Вирджила оказалось…

— Растение в горшке? — спросила я, слишком удивленная, чтобы смеяться. — Ты действительно собираешься… О?

Он посмотрел на меня своими голубыми, сияющими глазами и улыбнулся мне с этим жутким, неестественным выражением лица, которое выглядело так, будто он на самом деле не знал, что такое улыбка.

Однако он улыбнулся в ответ и тихо рассмеялся, потому что домашний уют в тот момент наполнил меня таким сияющим теплом, что это могло быть только счастьем.

— Когда потеплеет, мы можем поужинать на свежем воздухе. — сказал он, опустив голову, словно в смущении. — Но пока здесь холодно, я подумал, что это может быть предпочтительнее.

— Это какая-то трава? — спросила я, наклоняя голову, чтобы вдохнуть аромат нежных листьев, которые свисают с тонких, веретенообразных веток, и серебристый блеск, покрывающий те, что поменьше. — Он пахнет так свежо. Как розмарин и что-то еще…

— Это трава с моих земель. — сказал он, мягко отстраняя мою голову. — Мэй, завтракай. Чем скорее мы закончим, тем скорее ты сможешь уснуть.

— Я не хочу спать. — пробормотала я, глядя на свой поднос.

Хотя голоса звучали тихо, мои старые привычки укоренились так глубоко, что даже мысль о том, чтобы есть рядом с Вирджилом, вызывала у меня беспокойство. Я посмотрела на него, он не сводил с меня глаз, крепко держа в руках растение в горшке, и я вздохнула.

Ему тоже было не по себе.

Он был храбрым ради меня. Поэтому я могла быть храброй ради него. Я взяла булочку и откусила кусочек, быстро пережевывая, чтобы не думать и не волноваться. Затем я съела полную ложку сыра, положила в рот несколько ягод малины и запила молоком…

И чем быстрее я ела, тем легче становилось, пока мой желудок не наполнился, и я не подняла глаза, поморщившись. Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этому ощущению?

Но вид Вирджила отвлек меня от неприятных ощущений. Его глаза были затуманены, а тень, покрытая серебристой пыльцой, окутывала растение. Оно медленно увядало, листья опадали и высыхали так сильно, что превращались в пыль.

Вскоре от растения ничего не осталось, только пустой горшок, полный черной земли. Глаза Вирджила заблестели, когда он взглянул на мой поднос.

Я съела больше половины своей порции и выпила целый стакан молока, и он кивнул, убирая горшок.

— Тебе все еще не хочется спать?

Я зевнула, от еды у меня закружилась голова, и Вирджил снова кивнул, указывая на мой поднос. Его невидимые слуги убрали поднос с моих колен, и он укрыл меня одеялом, пригладил мои волосы и поцеловал в висок.

— Спи, и я буду кормить тебя из своей тени, чтобы ты могла вечно жить рядом со мной.

Когда я задремала, мои ноздри наполнил травяной аромат растения, которое употреблял Вирджил, заставив меня улыбнуться в подушку.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Вирджил

Солнце медленно опускалось за горизонт, и я наблюдал за его продвижением через незакрытое окно. Я спал, прижавшись всем телом к спине Мэй, моя тень так плотно окутывала ее, что я сомневался, что мне когда-нибудь удастся ее оторвать.

Теперь я проснулся, мой член возбуждался, дразнящий ее близостью. Но она устала, и ей нужно было поспать, поэтому я ждал, довольствуясь тем, что просто обнимал ее, охраняя ее сон, не скрывая своего присутствия.

Она была обнажена, и ее розовая грудь медленно колыхалась при каждом вздохе. Я разделся, прежде чем лечь с ней в постель, и ее теплая атласная кожа показалась мне роскошной на ощупь. Наконец, она пошевелилась, тихо всхлипнув во сне, и я послал по ней успокаивающую волну, прогоняя все кошмары, которые могли ее мучить.

Но Мэй снова захныкала, прижимаясь ко мне, и я с удивлением понял, что ей не снится кошмар. Ее тело хотело меня даже во сне.

— Ш-ш-ш, моя сладкая. — сказал я, поглаживая ее бедро и нежно пощипывая розовый сосок. — Я здесь. Я удовлетворю все твои потребности.

Она вздохнула, ее бедра двигались навстречу мне, рот приоткрылся. Я поиграл с ее соском, разворачивая свою тень, чтобы она могла заполнить ее изнутри, и Мэй вскрикнула, широко раскрыв глаза.

— Слишком быстро. — сказал я. — Прости, любовь моя. Я хотел дать тебе поспать подольше.

— Поспать…?

Она повернулась в моих объятиях, ошеломленно наблюдая за мной, пока ее щеки не покраснели, и она не сжала губы.

— Не смущайся. — сказал я, целуя уголок ее сжатых губ. — Твое тело требовало мне, Мэй. Я пытался утолить твои желания.

Она всхлипывала, щеки ее пылали, и я осыпал поцелуями ее лоб и виски, мои руки блуждали по ее телу вместе с моей тенью.

Вскоре она закрыла глаза и выпрямилась, смущение покинуло ее, а мольба свободно разлилась по ее телу.

— Вот так, моя сладкая. — сказал я, лаская ее грудь и бока, опускаясь ниже, чтобы провести пальцами по ее бедру, целуя шею, чуть ниже места, где бьется пульс. — Позволь мне позаботиться о тебе. Я дам тебе все, что тебе нужно. Я удовлетворю все твои желания.

Мы лежали, прижавшись друг к другу под простынями, в тепле и интимной близости. Вскоре Мэй забеспокоилась, ее