Варрэн-Лин: Узы Стаи - Юна Ариманта Страница 32

— Как это могло произойти? Вы были там одни! — Сибилла едва держалась на грани разумного. Чувства захлестывали ее, грозя поглотить, но ей важно было узнать ответ.

— Это был не я! — Шторос подошел уже вплотную к дочери и теперь они смотрели глаза в глаза, и ни один не был готов отступить. — Я любил ее, она стонала от удовольствия, а потом… Я умер. Не было ничего! Только темнота! Я очнулся, когда она была уже мертва. Я не убивал ее! Я бы никогда и ни за что не причинил ей вреда!

Сибилла сделала шаг назад. Его чувства, которые он не сдерживал и не скрывал, сообщали ей о том, что он говорит правду. Это не было ложью, он действительно не помнил смерти жены. Он действительно страдал от ее гибели. И винил себя в том… что не смог защитить ее.

— Кто тогда убил ее?! — заорала она, пятясь. — Я не понимаю!

— Я! Это я прикончил ее собственными зубами! У меня был полный рот ее крови и шерсти! Мы были в пещере одни, и не было никого, кто сделал бы это. Это я убил твою мать! — завыл он в ответ, и новая порция боли и чувства вины захлестнула невольных зрителей.

— Как ты мог? — всхлипнула Сибилла, садясь на землю и опираясь на каменную стену у себя за спиной. — Ведь я любила тебя! Я тебя боготворила! Ты был для меня всем! А потом…

— Что потом? — снова зарычал он, нависая над ней и всаживая когти правой лапы в скалу у ее головы. — Потом я оказался чудовищем? А может я всегда был чудовищем, просто ты не замечала?

— Потом ты умер! — пронзительно выкрикнула она. — Ты исчез в этом проклятом ущелье, оставив меня тогда, когда я так нуждалась в помощи!

Шторос сделал шаг назад. От изумления у него даже шерсть на спине опала.

— Что ты сказала? — процедил он недоверчиво.

— Я не должна была оплакивать тебя! Я должна была ненавидеть тебя за то, что ты сделал. А я… вместо того, чтобы радоваться, что ты получил по заслугам, я каждый день ходила к Ущелью и… — ее мысль сорвалась, закружившись в водовороте чувств. Тут были и обида, и боль утраты, и горечь потери, и злость, и еще много всего, отчего сердце готово было разорваться в груди. — Я ненавижу… ненавижу тебя за это!

Шторос сделал еще шаг назад, ошеломленный водопадом чувств, который обрушился на него.

— Я скучала по тебе, — проскулила Сибилла, кусая собственные губы до крови. — Несмотря на то, что ты сделал! Я не могла заставить себя ненавидеть тебя! Мне тебя так не хватало-о-о! — последняя мысль потонула в рыданиях.

— Сибилла, детка, — растерянно подумал Шторос, приближаясь и ласково опуская лапу ей на затылок в жесте утешения. — Я тоже… мне тоже тебя не хватало!

— Я скучаю по ней, — всхлипнула Сибилла и заскулила еще жалобнее. — Я скучаю по тебе, по нам, по тем временам, когда мы все были вместе…

— Я тоже скучаю. Не было и дня, чтобы я не вспоминал ее и тебя, — проурчал Шторос, склоняясь к ней.

— Папа... — Сибилла уткнулась мордой ему в грудь, и рыдания ее становились все горше. — Где ты был все это время?

— Я… я потерялся, — тихо подумал он, перебирая зубами шерсть на ее макушке.

— Но ты жив. И снова дома, — мысль Сибиллы неуверенно дрожала, словно бы она сама не верила в то, что говорила. — Останься с нами…

— Что? — оторопело переспросил Шторос.

— Останься с нами! — повторила Сибилла, поднимая голову и глядя ему в глаза. — Здесь твой дом, и мы твоя семья. Ты все еще нужен нам! Диройс каждый день вспоминает тебя, Тилгайн стал совсем неуправляемый, Энгрин думает, что я его мать. Он даже не помнит ее…

— Детка, это невозможно… — неуверенно отозвался Шторос, и от чувств, что захлестнули его сознание, сердце Динки больно ударилось в груди и замерло. Он хотел остаться! Он хотел этого всей душой! Больше всего на свете, он хотел вернуться домой, к своим детям, к своей семье!

Динка вскочила на лапы. Сибилла не должна этого говорить! Она не имеет права ставить его перед таким выбором!

Динка собралась напомнить им о своем существовании, когда в ее сознание ворвалась еще одна мысль:

— Динка-Динка! — Хоегард вскочил вместе с ней и, обхватив ее лапами, зашептал только для нее:

— Не вмешивайся! Ради него! Ради себя и ваших отношений! Он должен сделать это выбор сам. Только так он будет спокоен и счастлив. Не мешай ему!

— Это возможно, — с надеждой проговорила Сибилла. — Ты умер и воскрес. Ты искупил свою вину, а у меня сегодня День Выбора. Я выберу тебя, и никто, даже Вожак, не посмеет прогнать тебя из племени.

Внезапно словно захлопнулись глухие железные ворота на его сознании. Поток его мыслей и чувств прервался, как будто разом перекрыли плотину. И Динка услышала, как ее собственное сердце пульсирует в висках нестерпимой болью.

Резерв его силы восстановился. Поводок был разорван, и Шторос снова был свободен. Больше ничего его не связывало с Динкой. Он был волен идти своей дорогой и жить своей жизнью, в которой… Динке просто не было места…

— Мы проживем шегард, а потом… когда у нас не будет детей... я прогоню тебя и выберу другого, — продолжала Сибилла. Как это называется? Она собиралась пожертвовать своей личной жизнью, заключить ненастоящий брак с собственным отцом, чтобы позволить ему остаться в племени. — Руна… она возьмет тебя потом в свою стаю. Она все еще вздыхает по тебе. Я не смогу простить тебе смерть мамы, ее кровь до конца жизни будет перед моими глазами. Но… ты мой отец и даже то, что ты сделал, не отменит этого.

На Штороса больно было смотреть. Он весь, словно превратился в глыбу льда. Каждая мышца на его теле застыла в болезненной судороге.

Динка молча глотала слезы, прижавшись к груди Хоегарда. Страшно было потерять его между жизнью и смертью. Но еще страшнее было представить то, что он сам откажется от нее. Что, после всего, что было между ним