Испытание - Трейси Вульф Страница 32

Должно быть, они отыскали меня, когда я с замиранием сердца ожидала реакции моей пары на весть о том, что теперь я стою во главе армии из старинных легенд. Но хотя я все рассказала Хадсону, мне пока не хочется обсуждать это с остальными. Вместо этого в попытке избежать их расспросов я решаю всех повеселить.

– О, я только что выяснила, какой обет дал Хадсон, когда подарил мне обетное кольцо. Он пообещал каждый вечер красить мне ногти на ногах до конца наших дней.

Все смеются, а Хадсон, подыграв мне, ухмыляется.

– Мечтать не вредно.

Мекай хлопает его по плечу.

– Я готов заплатить, чтобы это увидеть. Я запостил бы эту сцену. Везде.

– Да ладно, у меня нет комплексов по поводу собственной мужественности. Я не имею ничего против покраски ногтей на чьих-то ногах, в том числе на собственных. – Он поворачивается к Флинту. – Ну, за исключением твоих когтей. – И, повернувшись к Джексону, добавляет: – И твоих ноготков. – Затем смотрит на членов Ордена. – Ну и ваших, кроме разве что ногтей Байрона. Похоже, он уделяет им немало внимания.

Все хохочут, а у меня от любви к нему переполняется сердце. Я понимаю, что у него на уме, и ценю его за это. Он знает, что у всех есть ко мне вопросы, но дает мне возможность рассказать им все, когда я буду готова. Не сейчас.

Потому что в данный момент прямо к нам направляется ведьма, с которой мы уже знакомы.

Глава 26. Нет выбора

– Виола. – Голос Мэйси дрожит, когда мы все поворачиваемся к ведьме в роскошных лиловых одеждах, благодаря которой мы получили нашу аудиенцию у короля и королевы. – Что ты здесь делаешь?

– Я почувствовала, что началась суматоха, и решила выяснить что к чему. Только представьте себе мои изумление и ужас, когда я поняла, что моя дорогая сестра выгнала это дитя на Piazza de Castello, не дав ей ни лучика надежды, не объяснив, куда она попала. – Она машет рукой, и всю площадь заливает яркий нездешний свет.

– Некоторые из нас чувствовали себя очень комфортно в темноте, – выдавливает из себя Лайам, всем своим видом показывая, что он сыт ведьмами по горло.

Мэйси нервно смотрит на него и вворачивает:

– А вот я не люблю темноту, так что спасибо тебе.

– О, мне это было нетрудно, – отвечает Виола. – Но некоторые ведьмы и ведьмаки могут особенно хорошо рассеивать темноту, моя дорогая, и ты одна из них.

– В каком смысле? – спрашиваю я, а Мэйси одновременно со мной восклицает:

– В самом деле?

Виола склоняет голову набок и смотрит на мою кузину. Вид у нее задумчивый, как будто она пытается решить, что можно нам открыть, а что нет. Но это кажется мне нелогичным, ведь это она пришла к нам, а не наоборот. Разве она не должна была уже решить, что именно ей хочется нам сказать?

Должно быть, остальным тоже не терпится услышать ее ответ, потому что никто не произносит ни слова, пока Виола наконец не говорит:

– Я знаю только одну ведьму, способную заставить даже самых свирепых обитателей темноты в страхе пуститься наутек, и думаю, что ее помощь может понадобиться вам прежде, чем ваше путешествие завершится.

– Почему? – спрашивает Байрон. – И как нам ее разыскать?

– Она не терялась – так что вам нет нужды ее искать. Она состоит при Дворе вампиров. Что же до того, кто она… – Она поворачивается к Мэйси. – Я думала, что ты это уже поняла.

– Что ты имеешь в виду? – недоуменно спрашивает Мэйси. – Я не знаю никого, кто занимался бы магией теней.

– Да нет же, моя дорогая, знаешь. Твоя мать – большая искусница по этой части.

Ее слова повисают в воздухе, как фейерверк перед тем, как разлететься – веские, взрывоопасные, необратимые.

– Моя мать? – шепчет Мэйси, и кровь отливает от ее щек. – Моя мать пропала. Много лет назад. Никто не знает, где она.

– Это не совсем так. – Виола вздыхает. – Мне не хотелось становиться той, кто сообщит тебе эту весть, но… она сейчас находится там же, где была все эти восемь лет. При Дворе вампиров, где она служит Сайрусу.

Кажется, Мэйси бледнеет еще больше, если такое вообще возможно.

– Этого не может быть. – Ее голос звучит бесцветно, в глазах появляется лихорадочный блеск. – Моя мать не стала бы этого делать. Она просто не могла этого сделать. Не могла пойти на службу к Сайрусу. Она могла бросить нас, могла исчезнуть с лица земли, но они с моим отцом всегда презирали Сайруса. Она бы ни за что не стала на него работать.

Виола пожимает плечами, будто говоря: посмотрим, кто из нас прав.

– Запомни, дитя мое, в мире Сайруса дела очень редко обстоят так, как он утверждает. И никогда так, как кажется на первый взгляд.

– Ты что, защищаешь его? – В голосе Мэйси звучит возмущение.

– Я бы никогда не стала защищать этого скота, – рявкает Виола, и на этот раз на ее лице отражается искренний гнев. – И можешь не сомневаться – если хоть один волос упадет с голов наших детей, то он испытает такие мучения, что ад покажется ему детской площадкой.

– Тогда кого…

– Я защищаю твою мать. Это опасный мир, и иногда, чтобы выжить в нем, приходится заключать самые сомнительные союзы. Иногда нужно делать ужасные вещи, потому что выбора у тебя нет.

– У человека всегда есть выбор, – возражает Дауд, засунув руки в карманы своих джинсов.

– Возможно. – Виола смотрит на человековолка сверху вниз. – Но иногда хороших вариантов у тебя просто нет, а есть только те, которые не дадут тебе или тем, кого ты любишь, погибнуть. И любой, кто думает иначе – наивное дитя.

Мэйси замолкает – замолкает не так, будто ей больше нечего сказать, а так, будто она не знает, что сказать. Или что чувствовать. Пять минут – слишком мало для того, чтобы она переварила весть о том, что ее мать жива и состоит при Дворе вампиров, не говоря уже обо всем остальном.

Мне в голову приходит мысль. Когда мы находились при Дворе ведьм и ведьмаков, было ясно что король и королева знают, что именно может делать Корона.

– Виола, я могу задать тебе вопрос?

Она устремляет на меня пронзительный взгляд своих фиалковых глаз.

– Конечно, можешь, хотя я не могу гарантировать, что я тебе отвечу.

– Резонно. – Я киваю, затем делаю глубокий вдох и трясущимися руками обхватываю себя за талию. Не знаю, почему мне так страшно