Танцующая с волками - Сёстры Нолан Страница 31

Засмотревшись на ликанта, Лив сделала шаг вперёд, но нога вдруг скользнула в чём-то мягком, так что она едва не потеряла равновесие, если бы Ульрих вовремя не придержал её за локоть. Взглянув вниз, Оливия невольно поморщилась, осознав, что земля усыпана мусором и пищевыми отходами.

— Ах, Ульрих! Как давно ты к нам не заглядывал, есть новости? — с крыльца одного из домов подскочил коренастый ликант и направился к ним.

— Здравствуй, Джон, — кивнул Ульрих.

Несколько десятков оборотней, услышав знакомое имя, тут же окружили парочку, доброжелательно улыбаясь. Мужчины подходили пожать руку Ульриху и ободряюще похлопать по спине, женщины же держались более скромно, выражая свою радость словами.

Оливия внимательно слушала, пытаясь вникнуть в суть их разговоров, но Ульрих вдруг прервал их, сетуя на занятость, и потянул её за собой.

— Надо же, тебя здесь все знают и, кажется, очень любят. — Оливия то и дело замечала, как все проходящие мимо стремятся поймать его взгляд.

— Да, — широко улыбнулся он, так что ямочки на щеках проявились, несмотря на жёсткую светлую щетину. — Помнишь, в детстве мы мечтали, чтобы у нас была настоящая семья?

— Конечно, — Оливия кивнула и отвела глаза.

— Я наконец нашёл свою, — сказав это, он вдруг заметил, как погрустнела Оливия, и, остановившись, развернул её к себе. — Что такое?

— Ничего, я рада за тебя, правда.

— Выглядит совсем иначе. — Ульрих чуть наклонился, пытаясь заглянуть в лицо, но она отвернулась и зажмурила глаза, пытаясь скрыть предательские слёзы.

— Я думала, что семья — это мы с тобой.

Почувствовав тёплое касание его руки на своей щеке, Оливия подняла голову, тут же утопая в нежности голубых глаз. Ульрих аккуратно заправил её тёмный локон за ухо и, чуть приблизившись, проникновенно проговорил:

— Ты всегда была и останешься самой важной её частью. Никто не сможет стать мне ближе.

Оливия нырнула в его объятия, чувствуя, как сбитое дыхание опаляет затылок, и прижалась ближе, растворяясь в тепле родных рук.

— У меня есть для тебя подарок, — тихо сказал он, отстраняясь, и смущённо улыбнулся.

Хаотично шаря по карманам, Ульрих пытался что-то найти, и спустя пару секунд в его ладони блеснула заколка. Золотое украшение состояло из искусно выточенных веточек, соединённых кольцом. На верхушке его находился полумесяц, инкрустированный лунным камнем, а снизу на ветвях держалась голова волка. Оливия замерла, заворожённо разглядывая изящную вещицу. Осторожно протянув руку, она провела кончиками пальцев по гладкому камню и филигранно выточенным сплетениям, когда Ульрих вновь заговорил.

— Иван отдал мне её, сказал, это украшение хранилось в моей семье, передаваясь из поколения в поколение.

— Ох, как давно я не видела этой чудесной традиции!

Оливия напряглась, когда рядом с ней раздался скрипучий голос, и обернулась. Сморщенная старушка улыбалась беззубым ртом, радостно поглядывая на них. Её цветастый тюрбан норовил свалиться с маленькой седой головы, и пожилая волчица аккуратно поправила его.

— Красивая помолвочная заколка, — продолжила она. — Тебе очень повезло получить её, деточка. Пусть духи леса хранят вашу семью, — очертив в воздухе полукруг, старушка что-то промямлила себе под нос и медленно двинулась к своему домику.

— Помолвочная? — удивлённо прошептала Оливия и отдёрнула руку, словно металл за секунду накалился до предела. — Я не могу её принять, Улль.

— Стой, подожди! — Он опустил ладонь на плечо девушки, в панике подбирая слова. — Я не прошу твоего согласия. Просто хочу, чтобы ею владела именно ты.

— Но это не безделушка из ларька!

— Возьми, прошу, — сник Улль, вкладывая в руку Оливии украшение. — Не приму отказа.

В его глазах плескалась странная мольба, граничащая с отчаянием. Оливия сжала заколку, чувствуя, как острые веточки царапают кожу, и коротко кивнула, не в силах отказаться от подарка с двойным смыслом.

Глава 8

К коттеджу они вернулись вечером. Находясь в резервации, Оливия постоянно чувствовала на себе пристальные взгляды: испуганные, недоверчивые, презрительные, — но стоило ей обернуться, как ликанты отводили глаза. Она понимала — они не нападают только потому, что Ульрих держит её за руку, и в его компании она действительно чувствовала себя в безопасности.

Он был счастлив. Смеялся и шутил с окружающими, воодушевлённо рассказывал о быте оборотней и даже уговорил Оливию остаться на обед у одной из семей. Она чувствовала себя неловко: еда оставляла желать лучшего, хозяева небольшого домика, где с трудом умещались сами жильцы, были явно не в восторге от присутствия охотницы, но Ульрих словно не замечал всех этих неудобств. Он болтал без умолку, постоянно нахваливал скудные кушанья, и в какой-то момент Оливия прониклась его хорошим настроением, заново открывая для себя старого друга.

Потому она не могла не заметить тех перемен, что произошли с Ульрихом на обратном пути. Казалось, радость покидала его с каждым шагом в сторону реки. Он чаще задумывался о чём-то, молчал или отвечал невпопад.

Поднявшись по ступеням на крыльцо, Оливия замешкалась в дверях, сомневаясь, помнит ли Ульрих о её присутствии, но тот уже стоял на пороге комнаты, где она очнулась утром, явно ожидая, когда же она проследует за ним.

— Ну и как тебе резервация? Похоже на процветающий город? — наконец поинтересовался он с грустью в голосе, хотя ответа и не требовалось.

Ульрих остановился у стола, заваленного бумагами, среди которых Оливия заметила что-то вроде схемы или даже карты, но не решилась подойти ближе, чтобы разглядеть получше.

— Почему они так живут? Разве того, что даёт гильдия, недостаточно?

— Потому что всё, что делает Джакоб, — притворство! — воскликнул Ульрих, сжимая кулаки от ярости. — Он предал моего отца, развалил стаю, которая существовала веками, и всё ради собственных прихотей! Создал свою элиту, которая живёт в двадцати километрах отсюда. Всё, что приобретается за стеной, оседает именно там. Ликанты из резервации не получают ничего: выживают своими силами, голодают и умирают от нехватки лекарств.

— Но как же законы? — возмутилась Оливия. — Почему волки это терпят?

— Законы? — рассмеялся Улль. — Плевать он хотел на них. Считает себя вожаком, думает, никто не посмеет пойти против него, но он ошибается.

— Ты хочешь занять его место?

— Оно моё по праву, — отрезал Ульрих. — Я лишь хочу, чтобы ликанты получили то, что заслуживают.

— И что ты задумал?

— Я убью его и всех, кто причастен к смерти моего отца. Предателям не место на этой земле.

В порыве эмоций он