Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li Страница 31

— Сын по глупости поверил во враньё того даоса и в миг помутнения сознания совершил злодеяние, сын был непочтителен к матушке!

Закончив свою короткую речь, он дал волю слезам и уткнулся разбитым до крови лбом в пол, будто не мог больше вымолвить ничего связного.

— Что ты сделал? — Сюэ Сянь смотрел на съёженную спину советника Лю, и его одолевало крайнее отвращение, ясно проступающее на лице. Его характер всегда был прямолинейным, и наиболее постыдным он считал попытки оправдать себя окольными путями. Сыновняя непочтительность — это именно что сыновняя непочтительность, а эгоизм и вероломство — это эгоизм и вероломство; чтобы сваливать всю вину на даоса, действительно нужно не иметь ни стыда, ни совести. И такими небылицами он хотел одурачить родную старую матушку.

Старшая госпожа Лю не проронила ни слова, всё ещё безмолвно глядя на советника Лю. Кто бы ни увидел, как его родной, вскормленный лично сын дожил до подобного, неминуемо ощутил бы тяжесть на душе. Она молчала очень долгое время, затем сказала с тихим вздохом:

— Для хлопка нужны две ладони.

Если ты не заинтересован, даос может хоть распускать цветы словами — ты не станешь верить.

Услышав её слова, лежащий на коленях ниц советник Лю вмиг закаменел. Он осторожно приподнял голову, глядя на старшую госпожу Лю, надеясь рассмотреть подсказку в её глазах, но не увидел, чтобы у неё были намерения свирепого духа.

Старшая госпожа Лю снова вздохнула и поманила его рукой:

— Подойди ближе.

Пожилая госпожа, вероятно, от природы обладала спокойным характером, и тон её оставался мягким — только в нём сквозила беспомощность.

В такой беспомощности не таилось ненависти, и, расслышав это, советник Лю колебался лишь мгновение, прежде чем подползти к старшей госпоже Лю ближе. В глазах его даже вспыхнул проблеск надежды — в конце концов, действительно обратившийся свирепым духом не способен говорить в таком тоне. Быть может, ещё есть шанс разрешить всё мирно.

— Посмотри на матушку, — тихо сказала старшая госпожа Лю.

— Я в самом деле очень давно не смотрел на матушку как следует, — получив цунь, советник Лю решил подобраться к чи[34].

Старшая госпожа Лю поглядела на него, а затем занесла руку, словно для пощёчины!

Хлоп!

Никто не мог и предположить, что она вдруг поступит так, и все как один оцепенели на мгновение.

С выражением глубокого потрясения советник Лю даже закрыл лицо рукой.

— Матушка, ты… — он не мог связать и пары слов.

— Ай… И у меня руки чешутся, — с чувством выдохнул Сюэ Сянь.

Сюаньминь промолчал.

Советник Лю, видимо, был слишком ошеломлён, потому не услышал шёпота Сюэ Сяня. Он ещё долго закрывал лицо, прежде чем сумел снова собраться с мыслями:

— У меня, у меня не было выхода, у меня и правда не было другого выхода. С самого начала я пригласил даоса ради тебя, — закончив бормотать эту фразу, он словно нашёл вдруг способ объясниться: — Изначально я позвал даоса именно ради тебя. Твоё здоровье становилось всё хуже и хуже, тело всегда изгибалось на одну сторону, и этот шарлатан Цзян сказал мне, что одна болезнь у тебя влечёт за собой другую, потому выздороветь полностью почти невозможно. После этого я и решил найти даоса. Матушка, ты, верно, не понимаешь, северо-восточная комната, в которой ты жила, хорошо расположена, и тот даос сказал мне, что если её как следует подготовить, то она сможет даже взрастить живую плоть на костях мертвеца. Я лишь хотел, чтобы тебе стало лучше как можно раньше. Но… Ох…

— Разве не в северо-восточной комнате живёт твой младший сын Лю Цзинь? — усомнился Сюэ Сянь.

Услышав этот вопрос аккурат между вздохами, советник Лю безотчётно пояснил:

— Цзинь-эр переселился туда позднее!

— Я знаю, — выдохнула старшая госпожа Лю после продолжительного молчания. Она смотрела на советника Лю, как будто погрузившись в воспоминания. — Ты не только позволял мне оставаться в хорошей комнате, но и наведывался каждый день, приносил чай и воду, а когда меня парализовало и я не могла подняться с постели, ты, как только выдавалась свободная минута, приходил и заботился обо мне… Матушка всё помнит.

И всё же до чего противоречивым может быть человек. Называть себя непочтительным сыном, в то время как преданно исполнял свой долг перед родителями. Говорить, что был достойным сыном, когда после пары слов даоса смотрел в сторону, пока его собственную мать заключали под домом. Можно сказать, он использовал всякую возможность — не упуская ни единой.

— Однако же… — продолжила вдруг старшая госпожа Лю, — когда ты заточил меня здесь, я поняла, почему ты позволял мне занимать хорошую комнату. Ты взял жизнь моего Чун-эра взамен. Эта пощёчина была за Чун-эра, — договорив, старшая госпожа Лю неожиданно подняла руку.

Хлоп!

Вторая пощёчина обрушилась на другую сторону лица советника Лю.

— А эту я даю тебе от имени семьи доктора Цзян! — старшая госпожа Лю продолжила неспешно: — Лекарства в мой последний день заменил ведь ты? Хотя моё сознание было не слишком ясно, я всё же ощутила, что лекарство отличается. Я родила тебя, и я понимаю твои потаённые мысли… — она покачала головой и вздохнула: — Ты видел лишь, что матушке так или иначе не становится по-настоящему лучше, и ты вёл себя как преданный сын перед еле живым человеком, так тяжело трудился, пусть результата быть не могло. Заработал репутацию — и довольно, после прислушался к глупым обещаниям того приглашённого даоса и отправил матушку в путь пораньше, не так ли?

Советник Лю сидел на коленях совершенно безмолвный.

— Ты сделал то, что сделал, но тебе действительно не следовало перекладывать вину на доктора Цзян. Пусть тогда я уже не могла видеть и говорить, я по-прежнему слышала, о чём болтают служанки. Из-за тебя доктор Цзян незаслуженно окончил жизнь как шарлатан, неужели ты не чувствуешь вину?

Пожилая госпожа закрыла глаза. Вот уже сколько её освобождённое тело поддерживало форму, и фигура её менялась, бледнела, даже черты лица на глазах теряли чёткость.

— Я твоя матушка, Чун-эр — твой сын. С семьёй расплачиваются по-семейному, с посторонними — как с посторонними. Матушка толкала для тебя жернова в течение трёх лет, можно считать, это было исполнением обязательств перед ребёнком; Чун-эр столько прожил в этой комнате — и так выплатил долг за то, что ты воспитывал его двадцать лет… Следовательно, тебе всё ещё нужно вернуть долг