Леди и медведь - Анна Григорьевна Владимирова Страница 30

— Хотелось бы посмотреть, да, — невесело взирал я на нее, понимая, что эта подозрительная теплая хрень, набухающая в груди — радость медведя смотреть, как его пьяная курица клюет плов и кудахчет через каждое движение клювом!

— У нефо фрафу пропало нафтроение.…

— Ешь молча, — прорычал я. — Подавишься.

Алина запила все большим глотком чая и облизалась.

— Сегодня даже ты не испортишь мне настроения, — возразила она довольно.

— А чему ты радуешься? Думаешь, на этом можно расслабиться?

— Он реально ко мне подкатывал, Богдан! — толкнула она меня в плечо. Ощутимо. Что быстро напомнило о ее хорошо поставленном ударе. — Лил в уши, что будет мне старшим братом, что защитит от тебя — такого коварного охотника за приданным!

— Мда, — вздохнул я. Зря я принес ее в веселящуюся толпу. Надо было утаскивать в номер. — Может, он действительно банальный идиот…

— Ну, зато мы выбрались за город в отличное место. Где Медвежонок?

Я прислушался. И глухо выругался. Чёрт бы его побрал!

— Медведь, — испуганно выдохнула Алина, поднимаясь на нетвердые ноги.

— Сядь, я поищу, — рыкнул я.

Но куда там! Курица моя напыжилась, растопырила лапки и почесала к ступенькам, истошно крича: «Медвежонок!» То, что щенок ещё не знает своего имени, ей в голову не пришло. Вот и в какую сторону мне кидаться? Ее спасать или щенка искать? В итоге я решил не выбирать.

— Что ты делаешь? Поставь меня! Богдан, у меня сейчас все…

Но я только удобнее перехватил ее так, чтобы она смогла схватиться за мою шею и выпрямиться на плече.

— Ты убьешься, пока я буду собаку искать, — прорычал я.

— Я и сама могу!

— Я и говорю — сама убьешься. Ты пьяная. Рухнешь в кусты по темени и шею себе свернешь!

— Я начинаю думать, что Вадим прав, и ты охотишься за моим приданным! — стукнула она меня вдруг кулаком. — Это уже перебор какой-то!

— Чего? — опешил я. — Ты когда протрезвеешь?

— Я протрезвела! Отпусти меня! Чего ты меня таскаешь?!

— Я за тебя отвечаю вообще-то!

— Ты переходишь всякие границы и ставишь меня в глупое положение!

— Это не я ору на весь глэмпинг про наследство!

Пищала Алина знатно, только нас вряд ли кто-то слышал, потому что к этому времени музыку включили громче, и народ отплясывал в центре поляны. За нашей потасовкой следили, но больше для развлечения.

— Надо спросить у детей, может они видели, куда он делся, — недовольно предложила Алина, громко сопя у меня над ухом.

Но дети только пожимали плечами. Мол, щенок куда-то сбежал, и они его не нашли.

— Чёртов Вадим! — принялась психовать Алина, дергаясь у меня на плече. — Поставь меня, Богдан! Медвежонок тут совсем один, наверное увязался за кем-то… Да пусти ты!

— А ну перестань дрыгаться! — рявкнул я и весомо шлепнул ее по заднице.

И уже было направился к нашему домику, только эта коза вдруг лягнула меня коленкой в бок и вывернулась из рук. И все бы хорошо, но она шлепнулась на задницу, сдавленно ойкнув.

— Правда хочешь со мной подраться? — склонился я над ней.

— Да пошел ты! — перевернулась она на четвереньки и тяжело поднялась.

— Где болит? — проигнорировал я ее посыл.

— Нигде, — простонала она, хватаясь за ребра. — Отстань! Бесишь!

— Ты бесишь больше! — процедил я. — Ведешь себя, как маленькая! Собак подбираешь непонятных, напиваешься с одного бокала, да ещё и пьяный дебош устроила!

— Ты уволен! — топнула она ногой, и мне надоело. Я снова подхватил ее на руки и направился к домику, игнорируя протесты.

К счастью, медведь был со мной солидарен. По крайней мере, мне так казалось до тех пор, пока я не захлопнул за нами двери домика и не скинул Алину на кровать, намереваясь запереть и дать выспаться. Только она перевернулась и зло уставилась на меня, приподнявшись на локтях.

— Ты невыносим, Богдан! — процедила она. — Делаешь, что считаешь нужным, и плевать на всех!

— Мне показалось, что именно этого в тебе и не доставало, — хрипло прорычал я, склоняясь над ней.

— Не до такой степени! Тебе вообще плевать на людей!

— Разве не это тебе во мне нравится? — понизил я голос и оскалился, теряя бдительность.

— Вовсе нет! — просипела Алина и вжала голову в плечи, глядя на меня снизу своими большими глазами.

— Да ну? — принял я вызов, не осознавая, что даю медведю картбланш. Вернее, я это осознавал. Только ничего с этим не делал. Потому что Алина вдруг запахла совсем иначе… — А ну иди сюда…

И я дернул ее к себе за ноги к краю кровати. Она оцепенела, тяжело дыша, и сразу же уперлась ладонями мне в грудь, будто надеясь сдержать.

— Богдан, я пьяная, — прошептала она.

— А так и не скажешь? — склонил я голову на бок, усмехаясь.

— Не смотри так, — прошептала она и облизала губы.

— Как? — И я преодолел ее сопротивление, склоняясь ниже. Она конечно взмахнула руками, но я не обратил внимания, почувствовав ее «да» в запахе кожи. — Что, совсем не нравлюсь?

— Совсем, — мотнула головой. — Уходи.

И попыталась оттолкнуть.

— Мне некуда идти, — напомнил ей я. — Так что двигайся давай.

— Что? — опешила она. — Это же была твоя ложь, что ты мой парень!

— И мы теперь знаем, чего именно добивается твой сводный брат. Он целится в мамины деньги. А я хочу спать на кровати. Я это заслужил.

— Можешь поспать в машине! — возмутилась она, когда я ее выпустил и улегся рядом, запрокидывая руки за голову.

Пусть ещё покудахчет. Так даже интереснее. Может, не сегодня, но курочке тоже надо промариноваться — так будет вкуснее ее жарить.

— Тогда в машину иду спать я!

— Иди.

— Дай ключи.

— Возьми.

— Где они?

— В каком-то кармане моих брюк.

— Богдан…

— Алина.

— Ты уволен. Отдавай ключи.

— Ты — предмет договора, Алина, — усмехнулся я. — Предмет не может меня уволить.

Кажется, промариновать эту курицу