По ту сторону тьмы - Р. С. Болдт Страница 30

Я проезжал мимо по пути с другой остановки и обнаружил, что останавливаю машину у обочины. Она, без сомнения, пиздец как интригует меня. Но когда объявился Хендерсон, я ощутил желание выйти из машины и отпихнуть его на хрен от неё.

Он, судя по всему, пригласил её на свидание. Несчастный уёбок не будет знать, что делать с такой женщиной, как она — по крайней мере, не с настоящей Джорджией Денверс. Той, которую я вижу.

Она показала ему милую, вежливую версию. Может я и был через дорогу, но даже я мог это увидеть.

Мне она показывает смелую, «иди-и-трахни-себя» версию. Без прикрас. Настоящую.

«Это не обсуждается. Я имею в виду то, что сказала».

Ага, она злючка. Вне всякого сомнения.

При звуке приближающихся шагов, я выпрямляюсь в своём кресле, мои глаза распахиваются. Дэниел входит в мой кабинет, но замирает, его глаза расширяются, как будто он только что увидел нечто ужасное.

— Что? — требую я.

Он ухмыляется.

— Ты. Вот что, — с озорным выражением лица он поднимает подбородок. — Ты наконец-то надумал заполучить кое-что?

Я хмурюсь.

— О чём ты говоришь?

Он садится на одно из кресел напротив моего стола.

— Ты ухмылялся так, будто тебя ожидает горячий кусочек.

Ухмылялся ли я? Я провёл рукой по подбородку. Дерьмо.

— Либо, — он растягивает слово. Мне не нравится этот блеск в его глазах. Ни, блядь, капельки. — Ты думаешь об конкретной горячей рыженькой.

Мои глаза сужаются, и я смотрю на него острым взглядом.

— Тебе что, заняться нечем, кроме как трепать языком?

Его губы изогнулись.

— Наверное.

Я издаю тяжёлый вздох.

— Какие новости?

Выражение лица Дэниела становится мрачным и волевым, что в очередной раз доказывает, почему он лучший. Он надёжен, честен и разделяет моё видение того, каким должно быть сообщество Скорпионов. Не было ни одного дня на протяжении всего этого выстраивания имени Скорпионов и нашей территории, кирпич за кирпичом, чтобы он заставил меня усомниться в его преданности.

— Самара говорит, что у неё есть некоторые сведения, однако только с тобой она будет говорить о подробностях, — его угрюмый вид отражает мой собственный. Самара была долбанной занозой в моей заднице.

Я думал, что она выкинула всё дерьмо из своей башки, но она очередная причина, по которой я держу свой член в изоляции. Девчонка опробовала один раз и решила пренебречь всем, что я ей сказал. Когда я напомнил ей, что это была одноразовая сделка, она сорвалась с тормозов. Слёзы. Нытьё. А потом самое худшее: она оборонила имя23.

Ага. Такое дерьмо со мной не прокатит. Мне похрен, кто твоя семья и скольких авторитетных личностей они знают. Я построил всё с нуля, — похоронив уёбков, которые переходили мне дорогу, на шесть футов под бетонным фундаментов, — и никто не смеет мне угрожать.

Я сжимаю свою переносицу и бормочу:

— Господи.

— Она бы сказала, что тусовалась с бандой Ти-Мани и кое-что подслушала.

Я вскидываю голову, и мой враждебный тон соответствует моему взгляду.

— Какого хрена она делает с Последователями?

Дэниел стискивает челюсть.

— Я тоже так сказал, — он пожимает плечами. — Сказала, что она пытается нам помочь. Притворилась одной из их «тусовочных штучек», чтобы подобраться к Ти-Мани.

Я обдумываю его слова в течение минуты. Мне не по себе от того, что кто-то из наших подвергает себя такому риску.

— Что думаешь?

Он медленно выдыхает, прежде чем покачать головой.

— Без понятия, что об этом думать. Похоже на глупый фортель, но мы все знаем, что она пыталась найти с тобой общий язык.

Напряжение поселяется меж моих лопаток. А я-то думал, что на сегодня я побил свой рекорд траходрома… Вздохнув, я выпрямляюсь в кресле, пытаясь подготовиться, к тому — кто знает — какое ещё дерьмо направляется ко мне.

— Где она?

— Снаружи. Парни не спускают с неё глаз.

Смотрю на часы и с трудом сдерживаю стон. Господи, как же я устал.

— Приведи её сюда. Я посмотрю, что она сможет рассказывать.

Дэниел без промедлений поднимается со своего места и отправляется за Самарой. На минуту я остаюсь в одиночестве, и мой взгляд устремляется туда, где на столе лежит мой мобильный телефон.

Мне не нужно открывать сообщение. Оно уже укоренилось в моей памяти.

«Я имею в виду то, что сказала». Я практически слышу её голос, произносящий эти самые слова с «пошёл-на-хрен» тоном.

Из коридора доносятся голоса, прежде чем раздаётся цоканье каблуков, предупреждая меня о приближении Самары.

Не знаю, почему я это делаю, но я протягиваю руку и переворачиваю телефон лицевой стороной вниз. Мне не нужны — и я не хочу — никаких отвлекающих факторов. Не могу их себе позволить. Мало того, у меня нет никакого права быть так чертовски очарованным рыжей.

Пот. Слёзы. Дохренища тонны пролитой крови. Это то, что потребовалось, чтобы добраться сюда.

Это моё наследие, и я не собираюсь им рисковать ради кого-то.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ДЖОРДЖИЯ

Пятница

Оставшаяся часть недели прошла без происшествий, и, хотя часть меня благодарна за это, другая задаётся вопросом, появились ли какие-нибудь улики, связанные со смертью Лайлы и Кары, а также юного Деметрия. И в особенности Лео и Наоми.

Интересно, сказал ли Бронсон правду о том, что его банду отвращает причинение боли женщинам и детям?

Даже когда мне в голову приходит сомнение, я не обращаю на него внимания… по крайней мере, в том, что касается Бронсона. Потому что, когда бы он ни прикасался ко мне, он ни разу не причинил мне вреда. Запугивал меня до смерти? Да. Но причинял боль? Нет.

Я мысленно прокручиваю то с каким пылом он это утверждал: «Мы не калечим женщин и детей».

Я верю ему, то это не значит, что некто в его банде не решил пренебречь этим специальным постулатом.

— Неважно. Это не моя забота, — бормочу я себе под нос.

Вскоре после обеда у входа в морг раздаются знакомые шаги, и я гримасничаю, прежде чем придать своему лицу серьёзное выражение. А я-то думала, может, он наконец потерял интерес.

Щелчок отпираемого механизма двери раздаётся за секунду до того, как Пол входит.

— Эй, Джорджия, — при виде его обнадёживающей улыбки я внутренне стону.

— Привет, Пол, — я заканчиваю мыть руки и отрываю бумажное полотенце из автоматического диспенсера. — Что стряслось?

— О, ээ, я…