Ресторан для попаданки "Мишлен" - Ника Цезарь Страница 30

– Ладно. Значит, нужно валить отсюда, пока его нет. Ночь не бесконечна, скоро я должна проснуться, – поправив на себе тонкое ночное одеяние, я сдёрнула с постели простынь. В конце концов, девушки на улице были покрытыми, может, так удастся сойти за свою. Вот только проверить мне было не суждено; стоило мне взяться за ручку, как я с криком боли отдёрнула руку, зацеловывая ладонь, где красовался ожог.

– Вот же засранец! – кинувшись к окну, я не просто отдёрнула штору, но и попыталась вылезти наружу, где точно так же схлопотала ожог. Оббежав комнату, сунула нос в каждую дверь, попыталась открыть каждое попавшееся мне окно, но не вышло. Меня здесь ждали и соорудили отличную тюрьму. Обиженно опустив горящие огнём руки в бассейн с прохладной водой, я суматошно закусывала губу. Как отсюда выбраться?! Сердце билось испуганной птицей, в то время как жажда жизни во мне была сильна как никогда. Умирать я была не готова. У меня же ресторан останется бесхозным!

Немного выровняв дыхание и успокоив сердце, я стала совершать обход. В этой комнате жили. На большом подиуме, выложенном горой ярких подушек, была стопка книг. Увы, на незнакомом мне языке. Единственное, что я могла сказать: они были очень стары, любимы и зачитаны до дыр. Закладки в виде шёлковых лент пестрили в каждой из них.

Также в комнате был широкий стол из красного дерева. Он расположился на шикарном ковре. Его изогнутые ножки и края рабочей поверхности были исписаны письменами. Он хранил на себе пару писем, не представлявших для меня интереса, ведь я всё так же не понимала этот язык, а вот большая серебряная шкатулка затянула моё внимание. Нужно же девушке отвлечься от скорбных мыслей о скорой кончине и заодно выяснить хоть что-то о своём палаче! Может, удастся договориться?..

Шкатулка была заперта, а я – зла и упряма. Тонкий нож для бумаги был весьма кстати, он позволил занять мне руки и мозг. Правда, умудрился пару раз порезать кисть и окрасить кровью серебро, но это ведь мелочи, раз крышка поддалась.

Отойдя на шаг, я стала поднимать её с помощью того же ножа, ведь во мне внезапно проснулась осторожность. Если проводник умудрился соорудить мне ловушку, что ему стоит сделать приманку из шкатулки? Я ждала, когда повалит чёрный дым и засверкают искры, но их не было, а потому резко открыла крышку и разочарованно выдохнула.

На красном бархате лежали две пары браслетов. Они могли бы подойти как мужчинам, так и женщинам: широкие, немного грубоватые, похожие на манжеты – каффы. Задумчиво протянув к ним руку, я провела по их поверхности кончиками пальцев, которые тут же закололо, а по рукам к плечам и дальше по спине прокатилась волна обжигающего тепла.

– А ведь так и не скажешь, что магические… – уже уверенно взяв один из них, я поднесла его к глазам, с любопытством ища следы магии. Как-то же она должна проявиться? В артефактах чаще всего использовались кристаллы, как накопители магии, где, казалось, то пляшет огонь, то закручивается тайфун, а то и вовсе собирается шторм. Мой медальон всегда дарил тепло, а в его кристалле рождалась вселенная. Это же был просто кусок серебра, хоть и с рунами с обратной стороны. Первоначальное тепло исчезло, оставив после себя обычный кафф.

А что с ним остаётся делать? Конечно же, примерить! Глупо? Верно! Но я не могла бороться с искушением… внутри проснулся голос, что твёрдо нашёптывал: «Надень! Примерь! Немедленно!» Словно загипнотизированная, я надела один широкий браслет на запястье. Ничего не случилось, он свободно болтался на моей тонкой руке; тогда я потянулась за вторым. Вместе с этим с другой стороны двери раздались шаги. Последовали лёгкий щелчок и скрип, а затем резная дверь с шумом отворилась. Единственное, что успела – это захлопнуть шкатулку.

Я испуганно прижалась к столу, спрятав руки за спину и забыв, как дышать, пока в комнату заходил высокий мужчина.

Он был иным и, наверное, если бы я не видела его глаза, что были подобны бездне, то и не узнала бы его. Но этот взгляд, который пронизывал насквозь, я ни с кем не перепутаю. Это был мой проводник.

Его губы медленно расползлись в довольной улыбке затаившегося хищника, после чего он вальяжно приблизился ко мне.

– Ну здравствуй, душенька! Я тебя уже заждался…

– Не могу сказать, что это взаимно… – испуганно вскинув голову, я старалась бороться со страхом, глядя прямо в его глаза.

– Боишься?

– Ещё как…

– Правильно делаешь, – хмыкнул он, отступив на шаг, затем другой, тем самым давая мне, наконец, вдохнуть полной грудью, – радует, что не врёшь. Ложь я чувствую на расстоянии. Она меня так бесит в вас, несчастных смертных…

– Неужели ты никогда не врёшь?! Не поверю! Или что можно одним, запретно другим? – выгнула я бровь, усиленно цепляясь за его слова, чтобы прогнать страх до последней капли.

Проводник же предпочёл проигнорировать.

– Похоже, я права, – мне оставалось только хмыкнуть.

– Ты ничего не понимаешь. Ваше сознание скудно, оно не может принять истину.

– Ну-ну… Откуда ты знаешь? Хоть раз пробовал говорить правду?

– Тысячи раз, и ни разу это не принесло никому покой, порождая дрязги и войны.

– Это что же такое ты им сказал?! – буркнула я, поражённо качая головой.

– Уверена, что хочешь узнать?

– Нет, – для пущей верности я отрицательно замотала головой.

– Умница! – развалившись на подиуме среди пёстрых подушек, он ничем не отличался от жителя того же Морокко времён, когда это место процветало. Коричневая джеллаба была украшена золотым узором, а на его длинные пальцы были нанизаны перстни.

Сам же он был до возмущения умиротворён, в то время как у меня сердце исходилось в бешеном ритме.

– Неужели ты меня целый год ждал? – защелкнув за спиной браслет на запястье, я плотнее перехватила наброшенную на плечи простынь и скрестила руки на животе. Не смотря на жару, мне было холодно.

– Самой не верится? – хмыкнул он. – Год для меня – это песчинка…

– Если год для тебя – песчинка, то и одна несчастная заблудшая душа – не более, чем крупинка. Может, тогда и не стоило так заморачиваться, устанавливать… клетку для меня?

– А не-е-ет, – погрозил он мне пальцем, – какая ты хитрюга! Твоя судьба давно предрешена, потому,