Душа моя, гори! - Виктория Яровая Страница 30

По кармыку пополз густой дым, который быстро устремился вверх. Мои люди заподозрят что-нибудь неладное. Хотя, судя по звукам, раздающимся снаружи, сейчас самый разгул праздника. Мой даами отмечают, веселятся, пьют, едят. А я тут… Эх.

Тяжело вздохнув, я продолжил следить за Ольгой. Похоже, у нее все под контролем: движения четкие, лицо серьезное и сосредоточенное. У Иттары я ни разу такого не видел. Ей идет.

Пока я раздевался и укладывался на приготовленное одеяло, Ольга держала над очагом несколько мокрых тряпок, собирая на них дым от трав. Через пару минут она подошла ко мне и, взглядом спросив разрешения, обвязала мою нижнюю часть лица большим лоскутом ткани.

В нос ударил сладковатый запах с яркими нотками гари. В первое мгновение перед глазами поплыло. На голые плечи легли теплые руки Ольги и аккуратно надавили.

– Не дергайся, Грэг. Скоро настойки подействуют, тогда и приступим. Я пока приготовлюсь.

Не став спорить, я лег и стал наблюдать, как она деловито снимает праздничный наряд и аккуратно его складывает. Она меня совсем не стесняется? Ольга разделась до нижнего белья и быстро натянула шаровары с простой туникой. Заплетая тугую косу, она повернулась. Увидев мой взгляд, резко дернулась.

– Ну е-мое, Грэг. Хоть бы отвернулся.

Я хотел ей ответить, что не вижу в этом смысла, но язык меня не послушался: из горла вырвалось нечленораздельное мычание тога. Ольга улыбнулась во весь рот и поспешила ко мне. Аккуратно вставила между моих зубов деревяшку и отошла. Донесся всплеск воды, легкий шорох, и вскоре над ухом раздался ее спокойный голос:

– Грэг, обезболивание подействовало. Я начинаю. Постараюсь бережно, но даже с лекарствами будет больно. Если станет невтерпеж, дай знать.

Ощутил, как ноги коснулась мокрая ткань, следом тело разорвало на мелкие кусочки от вспышки боли.

– Оно сопротивляется, – скрипя зубами, сообщила Ольга. – Попробую подцепить один кончик еще раз.

Судя по раздавшимся неизвестным словам, в которых я безошибочно узнал ругань, у нее не получилось. Следующая попытка провалилась под еще более цветастый аккомпанемент Ольги.

– Черт! – зло прошипела она, и на пол полетели перчатки. – Мне в них не приподнять эту гадость. Сейчас пробуем снова.

Я напрягся, ожидая новой порции мучений. Цунами боли едва не смыла меня с лица земли. Зубы впились в кусок твердой древесины, и я не смог сделать вдох. Какого дайха так больно? Неужели лекарства Наили не работают? Хотя, если я еще в сознании, значит, в них есть толк. Сцепил покрепче зубы и продолжал терпеть.

Время тянулось преступно медленно, но наконец я услышал:

– Один щуп есть. Вернее, уже два. Вчерашний почти засох. Осталось еще немного. Готов?

Что-то простонал в ответ и прикрыл глаза. В голове мутилось и плыло, время то тянулось, то бежало, иногда пропадая из вида. Я держался лишь за голос Ольги, которая постоянно трогала мой лоб и что-то говорила. Ее тембр был непохож на уже привычный мне. Ласковый, заботливый, он утешал и дарил надежду.

– Потерпи, милый, скоро и отдохнем. Сейчас еще одну ниточку вытащим. Она большая, глубоко ушла.

От безудержной боли я опять застонал. Сверху снова донесся приятный голос Ольги:

– Терпи, солнышко, терпи. Я почти ее вытянула. Еще немного… Все! Ты умничка. Я сниму тебе повязку на время. Отдохни, нам осталась половина.

С лица сползла уже почти сухая ткань. Ольга попробовала вытащить у меня изо рта палку. Челюсть свело, и я лишь с помощью Ольги смог ее разжать.

– Зубы у тебя что надо, – с улыбкой заметила она, перекладывая на кусок ткани основательно погрызенную палку.

Сил улыбнуться не было. Нога горела и пульсировала, боль немного успокаивалась, когда Ольга проводила мокрой тряпкой по ранам. Что за дрянь на меня наслала мать моих лучших друзей? Я понимаю ее горе, но в тот день я не звал их с собой. Они сами ринулись мне на подмогу, когда узнали, что наш с Лавель побег раскрыт и меня ищут.

По сердцу растеклась жгучая тоска, которая на время даже затерла боль от ран. Я не сумел их уберечь! Думал, сможем отбиться вчетвером. Нужно было их отпустить и сдаться. Но дайхова гордость, молодость и влюбленность сделали свое гиблое дело. Три брата, мои верных друга, мертвы, а я выдворен из дома и лишен кисти правой руки.

– Отдохнул? – вырвал меня из воспоминаний бодрый голос Ольги.

Пару раз моргнул и понял, что в кармыке стало светлее. Ольга зажгла огонь в лампах. Хотелось ответить «нет», сказать «я еще не готов», но не время отступать.

– Давай, – прохрипел я, не узнавая свой голос.

– Вот и славненько. Сейчас обновим тебе маску и добавим настойки.

Мне было уже все равно. Я покорно выполнял ее требования, терпел боль и слушал утешающий голос. Ее слова слились в общий фон, я различал лишь ласковую интонацию, понимая, что только она и держит мое сознание на плаву.

Резкий крик Ольги вытолкнул меня из липкого полузабытья.

– Грэг! Все! Я сняла ее! Фу, какая она противная! Куда? Куда ее?

В голосе Ольги проскочили нотки паники. Взглянул на ее руку. Да уж! Действительно мерзкая штука. Еще и шевелится.

– В огонь! – прохрипел я, выплевывая лишнее изо рта и приподнимаясь на локтях.

– Пахнуть будет, – скривилась она.

– Зато надежно, – настоял я.

Ольга аккуратно положила первый кусок проклятья на огонь. Пламя всколыхнулось. Гадкая дрянь вспыхнула, выделяя едкий черный дым, который поспешил наверх. Мое сердце наполнилось ядовитой горечью. В пламени огня на пару мгновений вспыхнуло и погасло мужское лицо. Ргот – старший брат. Прости, дружище.

– Мне показалось? – спросила удивленная Ольга, смешно выпучив глаза.

– Да, – пробубнил я, не желая объясняться.

– Тогда как ты узнал, про что я говорю? – с прищуром поинтересовалась она.

Сделал каменное лицо. Эта не в меру умная женщина поняла, что ничего от меня не добьется. Она недовольно поджала губы и уже совсем не таким ласковым, как еще полчаса назад, голосом произнесла:

– Ложись ровно, я смажу мазью и наложу повязку.

Я послушно рухнул обратно. Несмотря на пульсирующую боль, касания шустрых пальчиков моей даами вызвало слабую волну удовольствия. Пришлось одернуть себя. С этой женщиной нужно держать дистанцию. Слишком умная, изворотливая и расчетливая. Вон как ловко