Звериная страсть - Лисавета Челищева Страница 3

— …Оклемался уж небось?

Я тяжело сглотнула, любопытство быть ближе к этому незнакомцу почти пересилило. Но я оставалась в тени елей на задворках, не зная, как вести себя на неизведанной территории в разговоре с таким, как он.

Внезапное предложение бабушки вывело меня из внутреннего раздумья.

— Мёд стоялый будешь? — спросила она с озорной усмешкой в голосе.

Паника охватила мое сердце, осознав, что последует, если незнакомец согласится. Мне придется встретиться с ним лицом к лицу, общаться с ним в совершенно непривычной для меня манере!

— Шурка! Подь сюды! И медовуху прихвати из погреба! — каркнула ведунья, ее властный тон не оставлял и места для колебаний.

Я прикусила губу, смирившись с неизбежностью предстоящей встречи. Набравшись смелости, я достала из погреба пряный медовый напиток, стараясь не пролить ни капли.

Войдя в клеть, невольно нарушаю их оживлённый разговор, принося с собой тишину.

Глаза незнакомца встретились с моими, их орехово-зеленые глубины были напряжены и наполнены чувством любопытства, которое взволновало что-то и во мне. Руки слегка дрогнули, когда я ставила поднос на стол.

— Благодарю, красна девица, — проговорил незнакомец, и его голос мелодичной каденцией успокоил мои расшатанные нервы. — Не стесняйся меня, милая, не обижу.

Баба Озара разразилась хохотом, и ее скрипучий смех заполнил всю маленькую избушку.

— Моя Шурка? Стесняться?.. Знаешь, может, любая другая деваха деревенская и дрожала бы от трепета пред молодцом таким заморским! Но моя девка — именно та, которую должны опасаться такие хлопцы, как ты!

Я натянула вежливую улыбку, скрывая смущение. Незнакомец, ничуть не обеспокоенный шуткой старушки, тепло улыбнулся в ответ.

— Понимаю… Трудно представить, что за таким светлым ликом, аки солнце зимнее, может скрываться что-то, кроме мягкости.

Его слова пролились мёдом на душу мою, успокаивая неуверенность, которая еще несколько минут назад терзала меня. В тот же миг я почувствовала прилив смелости, которой и не знала раньше. Мне захотелось завязать с этим добрым незнакомцем беседу, раскрыть историю, скрытую в этих пленительных глазах.

— Как нарекли тебя, красавица? — спросил молодец, изучая меня с нескрываемым интересом.

— …Шура, — тихо представилась.

Улыбка незнакомца расширилась, в его взгляде сверкнула игривость.

— А мое имя, знать, не спросишь?

— А на кой пень ей твоё имя сдалось, касатик? — вмешалась Озара, ее голос был острым, как острие кинжала. — Ты нам лучше поведай, как оказался в наших краях дремучих? Помнишь ли ты, хоть, что вчера произошло?

Лицо парня изменилось до бледного оттенка, в глазах мелькнул страх.

— …Пропали други мои. Да? — голос его был едва слышен.

Посмотрев на его состояние, суровое лицо Озары смягчилось.

— Повезло тебе, касатик рыжий, что подоспела я вовремя. Иначе, с твоими остальными, ты бы сейчас мавок в болоте кормил.

— И то правда, — вздохнул молодец, в его голосе слышалось облегчение и благодарность. — Век буду обязан вам за это!

— Тю век! Век не век, а наш народ несколько веков живет. Условия способствуют. — усмехнулась старая ведьма.

Я снова встретилась глазами с незнакомцем и хотела было отвести взгляд, но он вдруг мягко улыбнулся.

— Лукьяном меня зовут.

Я попытался улыбнуться в ответ, и тут же ускользнула, чтобы разлить медовуху по кружкам.

Баба Озара продолжила расспрашивать его, ее любопытство разгорелось как пламя.

— Откуда сам будешь хоть?

— С Карпатских гор, хозяюшка. Оттуда и буду!

Лукьян продолжил следить за моими движениями у печи, его взгляд притягивала каждая мелочь.

— Ну, явно не отсюда, — фыркнула бабушка.

Лукьян посмотрел на нее с недоумением, растерянность проступила на его лице.

— А что, так очевидно?

— Так бороды нет совсем. — объяснила старуха. — Рыло у тебя скобленое!

Гость был ошарашен таким заявлением. Я с улыбкой повернулась к нему, надеясь успокоить.

— Не серчай на бабушку мою, она всегда как думает, так и говорит. Пророй, не замечает, как слова ее других задевают.

Парень благодарно посмотрел на меня, в его глазах отразилась признательность.

— Ах, ты, вяжихвостка, сплетничать обо мне удумала? — воскликнула ведьма.

— Да разве сплетни — то, что при тебе сказано, бабушка? — я поставила перед ними две кружки с медовухой, надеясь сменить тему.

— Не зови меня бабушкой своей, сколько раз талдычить тебе это, подлиза этакая! — зашипела она, забирая кружку и уходя обратно к своей прялке.

Лукьян тоже взял напиток и сделал глоток, тепло медовухи разлилось румянцем по его щекам.

— …Вижу ладно вам живётся вместе. По-семейному. — сказал он, обводя глазами нашу скромную избу.

— И не говори! — хихикнула я, пытаясь разрядить повисшее в воздухе напряжение.

Я уже собиралась уходить, как вдруг он вскочил, ухватив меня за запястье.

— Погоди, краса, а что это у тебя на шее? — он осторожно прикоснулся к моему амулету Велеса, в его глазах засветилось любопытство.

— Это? Амулет, — спокойно объяснила я, стараясь, чтобы его прикосновение не повлияло на меня. — А это… никто не имеет права трогать! — хлопаю его по руке, которая держит мое запястье, и отбегаю в сторону, защищая свое самое заветное богатство — оберег Вещего Леса.

— …Не серчай на меня. Совсем озверел я во время долгого странствия своего. Ласки женской не видал давно. Не ведаю, как уже слово молвить с людьми… Да еще и с красой такой! А камень этот адский… Жизнь мне спас, — признался Лукьян, кивнув на мой амулет. — От волков, видать, отвадил. Только потерял я его где-то в чаще…

— Серебро, адским камнем зовёшь?

— У нас на Родине так его нарекли, — пояснил он, погрузившись в раздумья.

Вдруг молодец осознал, что он наполовину гол, и рваные остатки кафтана свисают с его широкой груди.

— Прости за вид непристойный, хозяюшка! Кушак-то мой, весь искромсался… Волки подрали, небось, когда напали… — Лукьян присел обратно на скамью, сморщившись от боли в боку.

— Не бирюк это. Нет… — неожиданно возникла баба Озара.

— Что, простите?

— Бирюк — это зверь дикий. — прошептала я, пытаясь пролить свет на загадочные слова старухи.

— Не волки это, нет. Упыри тебя так подрали, касатик! — заключила старушка, с кривой ухмылкой допивая свою медовуху.

Лукьян уставился на нас.

— А не кошмар ли это был? Я-то думал…

— Нет, видел ты упырей не в бреду, милок. А наяву.

— …А что же вы тут? Неужто одни совсем живете?! — недоумевал он, все еще пытаясь осмыслить события, бросившие его на наш путь.

— За околицей деревни смотрим мы. Охраняем от нечисти всякой. — разъяснила я.

Выросла я на историях наших предков, на легендах о нашем наследии Древлян, и защита народа родного долгом была, который по венам струился моим.

Бабушка хмыкнула, собирая свою дорожную сумку, готовясь к очередной болотной вылазке.