Завоеванная инопланетным воином (ЛП) - Робертс Тиффани Страница 3

У меня ничего не осталось.

Положив руку на кровать, она заставила себя подняться на ноги. Ей удалось изобразить подобие собранности, когда она взяла свою сумочку, подошла к дивану и плюхнулась, положив ее на колени.

Зои посмотрела на коробку из-под пиццы. Пустые банки остались, но остатки пиццы исчезли. Это вновь разожгло ее гнев; он изменял ей, использовал ее, тратил ее деньги на бессмысленную ерунду, и после всего, он даже не мог оставить ей пару кусочков чертовой пиццы?

Зои достала телефон из сумочки, прокрутила короткий список контактов и выбрала единственного человека, с которым могла поговорить обо всем. Прозвучало три гудка, прежде чем Мелисса ответила.

— Зои! Я не получала от тебя вестей целую вечность! Как ты?

— Джош изменил мне, Мел. Использовал меня ради денег и изменял мне, — ответила Зои, внезапно сражаясь с еще большим напором слез.

— О, Боже мой. Милая, ты в порядке? Ну, конечно, ты не в порядке, но ты в порядке? — голос Мелиссы смягчился, наполнившись любовью и заботой. — Тебе нужно, чтобы я навестила тебя? Думаю, я смогу пронести свою бейсбольную биту через охрану аэропорта, если она будет в багаже.

— Нет. Я… Я не знаю, Мел. Я сейчас так растеряна. Мой домовладелец выгоняет меня, потому что Джош спустил деньги за аренду, а меня сегодня уволили, и я пришла домой, чтобы…

— Даже не думай об этом куске дерьма. Он того не стоит. Совсем не стоит, — Мелисса вздохнула. — Я знаю, ты не хочешь возвращаться в Айову, но… ты можешь переехать ко мне, если хочешь. Ты знаешь, я бы хотела, чтобы ты снова стала моей соседкой. Как в старые добрые времена.

Зои вытерла слезы с лица тыльной стороной ладони.

— Мел, я…

— Что тебя ждет в Калифорнии? Я знаю, ты хотел уехать, начать новую жизнь, но что тебя там ждет на самом деле? Ты можешь идти куда угодно, Зои, я просто говорю, что была бы рада, если бы ты вернулась сюда.

Она оглядела квартиру. Все месяцы жизни здесь она подбирала вещи, чтобы создать ощущение домашнего уюта — несколько картин, пару растений, странный, но привлекательный декор на стенах и два или три предмета старой мебели, большую часть которой приобрела в магазинах подержанных вещей. Она гордилась тем, чего достигла здесь. Хотя ее работа была отстойной, она надрывала задницу, работая в две смены, чтобы иметь приличное жилье и быть уверенной, что ее счета оплачены. Она планировала в конечном итоге построить жизнь здесь. С Джошем.

Но этому, по-видимому, не суждено было сбыться. Это было просто место. Не дом и никогда им не был.

Она уже забыла, каково это — иметь дом.

— Давай, переезжай ко мне, — настаивала Мелисса.

— Хорошо, — ответила Зои.

— Подожди, что? Реально?

— Реально.

— Ура! Мы можем провести Рождество вместе! — Мелисса закричала так громко, что Зои пришлось отодвинуть телефон от уха. — Тебе нужна помощь с перелетом?

— Ты не обязана этого делать, Мел. Думаю, я поеду на машине. Я не хочу продавать ее, и так будет легче перевезти вещи, — что ей действительно нужно было взять с собой, кроме одежды? Больше ничего здесь не имело для нее никакого значения. — И это даст мне время… подумать.

— Возьми столько времени, сколько тебе нужно, Зои. И если я тебе понадоблюсь для чего-то — чего угодно — просто позвони. Днем или ночью.

— Я так и сделаю. Спасибо тебе, Мел.

— Обнимаю! Конечно. Я знаю, что сейчас все хреново и тебе плохо, но я счастлива! Не могу дождаться, когда увижу тебя.

Зои улыбнулась, несмотря ни на что. Она знала, что имела в виду Мелисса.

— Я тоже не могу дождаться, когда увижу тебя.

— Отдохни немного, ладно? Я поговорю с некоторыми людьми, чтобы узнать, не нанимает ли кто-нибудь здесь кого-нибудь. И не пускай этого придурка обратно.

После того, как они попрощались, Зои нажала кнопку отбоя и сунула телефон в сумочку. Она оглядела квартиру, ее эклектичное убранство, огромный телевизор, который Джош должен был приобрести, когда они только переехали, видеоигры, стоящие на полках под ним, несколько фотографий ее и Джоша, которые она повесила.

Она не смогла бы вынести еще одну ночь здесь. Он вернется, а Зои отказывалась быть здесь, когда он появился. До наступления темноты оставалось еще много времени, и она не приблизится к Де-Мойну, сидя на диване. Она могла заехать в банк, чтобы внести свой чек по дороге из города.

Вернувшись в спальню, она взяла чемоданы с полки в шкафу и наполнила их одеждой, обувью, туалетными принадлежностями и маленьким, потрепанным временем фотоальбомом, в котором были все фотографии ее отца. Она напевала себе под нос, отказываясь вспоминать сцену, свидетелем которой стала незадолго до этого.

У нее был чек, чаевые и несколько сотен баксов, которые она спрятала в ящике с нижним бельем, зная в глубине души, что Джошу никогда не придет в голову что-либо там искать. Она могла это сделать. Это было легко.

Несмотря на ее самоутешение, она плакала, пока собирала вещи. Все самое важное уместилось в двух чемоданах, косметичке с туалетными принадлежностями и коробке любовных романов, с которыми она не могла расстаться.

— День за днем, верно, пап? — она провела тыльной стороной ладони по глазам. — Когда-нибудь я найду кого-нибудь, кто полюбит меня такой, какая я есть я.

Глава вторая

Существование Рендаша превратилось в бесконечный цикл тьмы и света, не подчиняющийся какой-либо различимой закономерности — не было ни одной звезды, знакомой или чужой, которая освещала бы дни, ни отражающих лун, которые освещали бы ночь. Если на этой планете были день и ночь, у него не было ни малейшего представления о том, когда происходит то или другое. Время давным-давно потеряло для него всякий смысл — оно превратилось в текучую, бесполезную силу, которая не поддавалась определению или измерению. Он знал только, что его тюремщики, похоже, не придерживались расписания.

Они прибывали наугад и включали почти ослепляющий свет, прежде чем заговорить с ним на своем неуклюжем, чрезмерно сложном языке, пытаясь спрятаться в сиянии. Но он знал их в лицо — особенно Чарльза Станца, их лидера, который всегда присутствовал, участвовал он или нет. Иногда они экспериментировали на Рендаше, беря образцы его крови или сдирая чешую. В других случаях они причиняли ему боль без видимой причины, избивая его тупым оружием или разрезая чешую острыми инструментами.

После всех пыток, прежде чем выключить свет, они вводили ему химические вещества, которые он не мог идентифицировать. Затем снова погружали его в полную темноту. Обычно они оставляли еду, которую он находил по запаху и на ощупь и ел только по необходимости.

Сегодня люди впервые за долгое время вывели его из маленькой камеры предварительного заключения. Они усадили его на большой металлический стул, сковали руки и ноги тяжелыми кандалами, прикрученными к стулу и непозволяющими двигать конечностями, и натянули ему на голову темный капюшон. Он ощущал многочисленные повороты и наклоны, когда они катили его по своему объекту. Шарканье сапог человеческих солдат говорило о том, что они преодолели большое расстояние.

Наконец, они привели его сюда, как они сказали, в мобильный изолятор, прикрепили стул к полу и запечатали вход, снова оставив его одного в темноте. После этого хитроумное устройство сдвинулось с места. Учитывая грохот и толчки, от которых сотрясались стены, Рендаш мог только предположить, что он находился в каком-то примитивном транспортном средстве.

Хотя в мобильном изоляторе было так же темно, как и в камере, а ровный гул невидимой вентиляционной системы был похож на тот, который был ему знаком, толчки, лязг и хлопки транспорта, подпрыгивающего на неровной поверхности, были новыми, что вселяло в него немного надежды в сочетании с другим ключевым отличием.

Сегодня они забыли ввести ему химикаты.

Впервые с тех пор, как люди забрали его, он почувствовал свой найрос: заживление ран после катастрофы потребовало от него столько энергии, что он не смог призвать его, когда прибыли человеческие солдаты и захватили его. Знали они это или нет — а он не решился отдать им должное настолько, чтобы предположить, что они понимали, что делают, — их инъекции подавляли связь с его найрос.