Освобожденная инопланетным воином (ЛП) - Харт Хоуп Страница 3

— Сколько еще дней продлится эта пытка?

— Пока я не перестану слышать, как ты кашляешь по ночам, дитя.

Я хмурюсь. Мне потребовались недели, прежде чем целители убедились, что я могу переселиться в свой собственный кради. И даже не слушая возражения Тагиза. Наконец, я направилась прямо к Ракизу, который встретился с Мони. А в результате? Мой кради находится всего в нескольких кради от целительского, так что Мони может присматривать за мной.

— Я не говорю, что умереть хуже, чем выпить этот тоник, но и этого не утверждаю, — бурчу я.

Я возвращаю чашку Мони, которая поворачивается к Сариссе. Вивиан уже убежала, и я тянусь за ингредиентами, которые мне нужны для обезболивающего, которое я буду делать сегодня.

Сарисса сидит на одной из кроватей, разговаривает с Мони и её лицо сосредоточено. Я начинаю работать над болеутоляющим средством, теперь эта задача проста, а повторение изученного успокаивает. Когда я сказала Мони, что я тоже целитель на своей планете, она согласилась начать обучать меня целительству на Агроне. Иногда она заставляет меня рассказывать ей о технологиях, которые мы используем в больницах на Земле, её темные глаза широко открывались. Целители здесь невероятно хорошо справляются с тем, что у них есть, но это всё ещё варварская планета.

В то же время я видела чудеса, происходящие на Агроне. Вещи, которые я никогда не смогла бы объяснить. Ягоды кавы, которые целители Арикса использовали, когда Драгикс чуть не умер, были легендой.

И судя по всему, их охраняют как золото.

Я сделаю всё возможное, живя здесь. По крайней мере, пока мы не сможем выбраться с этой планеты. Но правда в том, что я так сильно скучаю по Земле, что до сих пор иногда просыпаюсь, убежденная, что проспала будильник и опаздываю на свою смену в больнице.

Иногда я задаюсь вопросом, что бы я сделала, если бы знала, что мою привычную жизнь отберут. Может быть, поэтому лучше не предупреждать. Каждый день мы встаём и строим планы, исходя из предположения, что у нас будут неизменные годы одной и той же рутины.

О, мы конечно предполагаем — теоретически — что можем умереть в любое время. Что может произойти что-то катастрофическое и выбить нас из нормальной жизни. Но наш мозг не предназначен для жизни с таким страхом. Поэтому мы игнорируем его, пока что-то не произойдет на самом деле.

— Дай мне завию, дитя.

Я вздрагиваю, понимая, что смотрю в пространство. Я хватаю мазь и склоняюсь, передавая её Мони. Мой взгляд не может не прицепиться к Сариссе, которая задрала платье, демонстрируя свои икры.

Длинные извилистые шрамы покрывают её голени, и я шокировано уставилась не моргая.

Уголок её рта приподнимается, когда она смотрит на меня.

— Страшновато, да?

— Что случилось?

Её взгляд становится затравленным, её лицо бледнеет, и я тут же сожалею о своём вопросе. Я открываю рот только для того, чтобы подпрыгнуть, когда один из воинов Ракиза врывается в кради.

— Нам нужны целители, — рявкает он. — Дохоллы попытались вернуть свой корабль. Они застали наших воинов врасплох.

Я бросаюсь в свой кради. Первое, что я сделала, когда встала на ноги, — создала аптечку. Я тащу её с собой, присоединяясь к Мони, пока воины торопят её.

Они не спорят, когда я подхожу к Хьюексу, который садится на одну из мишуа.

— Тагизу это не понравится, — бормочет он, притягивая меня к себе.

— Переживёт, — рявкаю я, и он усмехается, но поворачивает мишуа в сторону леса, пуская её в галоп с моим лязгом зубов.

Когда мы прибываем, на лицах воинов ясно видно облегчение. Ракиз уже там, держит руку одного из своих воинов, пока парень давится собственной кровью. Мони спешит к ним, и я осматриваю поляну. Деревья до сих пор представляют собой обгоревшие пеньки после того, как несколько недель назад Драгикс сражался здесь с дохоллами. Слева корабль всё ещё стоит, и видно, что эти воины охраняли его ценой своей жизни.

Трое из них уже мертвы, и у меня болит сердце при их виде. Я отталкиваю отпечатавшийся образ подальше, сосредотачиваясь на том, что могу контролировать прямо сейчас. Ещё пятеро воинов ранены, не считая того, которого лечит Мони. Один из них прижимает к голове пропитанную кровью рубашку, и я становлюсь перед ним на колени, прижимая два пальца к его шее. Я пытаюсь игнорировать возникающее разочарование. Сколько бы я отдала за пульсометр или ЭКГ. Пригодились бы даже простые наручные часы.

Однако его пульс не нитевидный и не аритмичный, так что я вытаскиваю мех чистой кипяченой воды из своей аптечки и промываю его рану на голове.

— Как тебя зовут? — бормочу я, когда он вздрагивает.

— Гравис.

— Я Зои.

— Знаю, — говорит он.

Он слегка улыбается мне, а затем снова вздрагивает, когда я слегка поворачиваю его голову, чтобы лучше рассмотреть его зрачки.

— Что здесь случилось? — Я уже слышала о нападении, конечно, но я хочу посмотреть, запутано ли его сознание или потерял память.

— Ублюдки дохоллы, — хмурится он. — Появились из ниоткуда. Скорее всего, они какое-то время следили за нами, ожидая своего шанса.

Он снова улыбается мне, и я тянусь за антисептической пастой, которую Мони предпочитает для таких ран.

— Спасибо за охрану нашего корабля. Сейчас будет жалить.

Он терпел это, как настоящий мужчина, хотя его челюсти сжимались, когда я разглаживала пасту. Больше всего на Агроне беспокоят инфекции, хотя я иногда задаюсь вопросом, браксианцы менее подвержены инфекциям по сравнению с нами, людьми, или нет. Они также быстрее восстанавливаются после ран.

— Не похоже, что тебе понадобятся швы, — говорю я ему. — Подержи это для меня, и я перевяжу тебя.

Он делает, как я прошу, и я рассматриваю его лицо.

— Другие травмы?

Он качает головой, и я завязываю повязку.

— Тебе нужно будет поменять повязку. Приходи в кради целителей через несколько часов или раньше, если пойдет кровь.

— Спасибо.

Я улыбаюсь ему и поворачиваюсь к следующему воину с глубоким порезом на плече.

— Зои.

Я оборачиваюсь на звук голоса Тагиза. Его челюсти напряжены, и он выглядит недовольным мной. Снова.

Я вздыхаю. Что ещё он скажет нового?

— Как скоро мы сможем переместить всех обратно в лагерь? — спрашивает Тагиз.

Я снова поворачиваюсь к воину, сидящему привалившись спиной к дереву. Его тёмные глаза затуманены болью, но, как и все браксианские воины, он молчалив и стоически всё выносит.

— Эти парни оба могут двигаться, но я пока не уверена насчет остальных.

— Нам нужно уходить. Как можно скорее.

Я оглядываюсь через плечо на Тагиза, но он сканирует наше окружение. Он указывает на нескольких воинов, которые приближаются к Ракизу, и я понимаю.

Он думает, что мы здесь не в безопасности.

И он, наверняка, прав.

Я осматриваю воина. Ему обязательно наложат швы, а пока я накладываю на рану толстую повязку и туго перевязываю.

— Есть ли другие травмы, о которых мне нужно знать?

Он качает головой.

— Я уложил их.

Он указывает на груду лиловых тел за почерневшим деревом, и у меня скручивает желудок. Обычно у меня крепкий как камень желудок, но это была настоящая бойня.

Я отвожу взгляд от оторванных конечностей и голов и поворачиваюсь к оставшимся раненым воинам. Ракиз кладёт руку на глаза воина, закрывая их, когда он испускает последний вздох, и у меня сжимается горло при виде лица Ракиза, когда он поднимается на ноги.

Другие целители объявляют, что оставшихся воинов можно отправлять, и загружают их на мишуа. Хьюекс жестом приглашает меня присоединиться к Тагизу, и я прищуриваюсь, но он игнорирует меня, помогая одному из раненых воинов взобраться на мишуа перед ним.

Тагиз за моей спиной молчит. Около двух минут.

— Я не хочу, чтобы ты покидала лагерь, — шепчет он мне на ухо, и я почти вздрагиваю. — Это слишком опасно.

— Приму это к сведению, — говорю я.

Я практически слышу, как он скрипит зубами позади меня.

— Ты всё ещё лечишься.