Сначала было похищение... (СИ) - Има Вирина Страница 29

Анна сама уже пытается насадиться на мой член. Одежда будто не мешает, только делает острее все чувства и ощущения.

Прижал её собой к двери, чтобы освободить руки. Попы мало, мне нужно всё, каждый сантиметр её кожи. Разорвал верх и без того лёгкого платья. Жадно щупаю, сжимаю. Целую податливый рот и сам задыхаюсь от её поцелуев.

Трётся о меня промежностью, возбуждена не меньше меня …

— Как я ждал. Анна. Ани… Наконец-то…

Высвободив член сразу вошёл в неё. Вбивал в стену, прижавшись лбом к её лбу.

Её крики, стоны.

Кажется, что я не могу дышать.

Собрал волосы в кулак и потянул, запрокинула голову. Уткнулся в шею носом. Прикусил, оттягивая зубами кожу.

Закричала, будто сжалась вся.

Вот и моя разрядка.

После оглушающего, опустошающего оргазма первым был запах. Запах, который бывает в помещении, в котором курят и не проветривают. Когда вонь сигарет пропитала стены.

Цветочные, сладкие духи женщины в моих руках. Она всхлипывала всё реже, но всё так же облепляла меня собой.

Я вышел из неё, донёс её до кровати и постарался положить как можно более аккуратно. Застегнул штаны, развернулся лицом к окну, застёгивая рубашку.

Ощущалась странная неловкость. Умом я понимаю, что не должен никому и ничего объяснять, достаточно лишь заплатить, но сам ещё в шоке от своего срыва.

Я словно обезумел. Стал животным, не видящим ничего, кроме желанного тела. Не могу вспомнить, чтобы я хоть когда-то испытывал что-то подобное.

Секс я любил, но так, чтобы мозг вякнув напоследок о том, что женщина не та отключился, наделив тело в моих руках другим лицом? Чтобы мыслей не было совсем, а чувство насыщения не приходило? Такого не было никогда.

Руки механически делали свою работу, приводя одежду в порядок. Я посмотрел на женщину, лежащую на кровати. Она уже забралась под одеяло, которое прикрыв её лишь отчасти, больше показывало, нежели скрывало.

— Как тебя зовут?

— Пиона, ваша милость.

— Пиона. И пахнет от тебя как от пиона. — Увидев, как она изменилась в лице, поправил сам себя. — Очень хорошо пахнет. Вкусно.

— Спасибо ваша милость. — Она мягко улыбнулась, присаживаясь в постели повыше.

— Пиона. Я хотел бы извиниться. Я был не в себе. Плохо себя чувствовал, сорвался.

— Ваша милость! Вам не нужно извиняться! Мне было очень хорошо сейчас. Редко в нашей работе удаётся получить удовольствие. Сегодня Вы не старались мне сделать приятно, как в прошлый раз, но мне было даже лучше, чем тогда!

Я удивлённо посмотрел на неё.

— Я ведь сделал тебе больно и был груб.

— Не больно. Грубо, да. Но очень приятно.

— Имя, которым я тебя называл…

— О нём никто не узнает. Не от меня во всяком случае. Если Вы ещё пожелаете меня, то хоть Генри называйте.

Я улыбнулся в ответ на её улыбку.

Паршиво то, что избавление не наступало. Боль из члена ушла, но мерзавку всё так же хотелось ощутить на себе.

Кладя деньги на прикроватную тумбочку что-то зацепил взглядом в окне и бессознательно подошёл ближе, чтобы увидеть проходящую мимо девушку в зелёном пальто, с распущенными по плечам каштановыми локонами.

Простившись с Пионой я нёсся на улицу, перепрыгивая через несколько подряд ступенек лестницы. Успел. Выбежав, увидел её, идущую быстрой, пружинистой, но такой влекущей походкой.

— Мисс Даркнил! Анна!

Услышав свой голос я запоздало осознал, что именно сделал. Зачем догнал её? Что теперь говорить? В порядке ли одежда? Одевался ведь механически, даже в зеркало не смотрел!

— Мистер Крентом! О, сэр! Здравствуйте. — Она улыбнулась так искренне, так радостно. Стоит и ждёт, пока я нагоню её. Смотрит, а улыбка всё так же на лице.

— Увидел Вас, подумал, вдруг нам по пути. Не помешаю?

Мы шли рядом, не спеша. Дыхание всё никак не выравнивалось после бега. Или это уже не от бега вовсе?

— Конечно нет. Я иду за Фиссой. Она сейчас у наших друзей, гостит.

— Далеко? Я составлю Вам компанию?

— С радостью, а идти рядом, через улицу. Возможно Вы знаете, дом целителя Леметр.

— Риор Леметр? Конечно знаю. Не один десяток раз он мне сращивал переломы, пока я был мальчишкой.

— А когда подросли? Перестали ломать кости? — Спросила она всё с той же улыбкой.

— А когда подрос, то забота о моих костях легла на плечи целителя Ильдунской военной академии.

— И что-то мне подсказывает, что обращались Вы к нему не реже, чем к мистеру Леметру…

— Каюсь, виноват. В своё оправдание могу лишь сказать, что когда мальчика росшего в деревне с оборванцами, подобными ему, перевозят в город и сообщают, что теперь он-будущий граф, нелегко отучить его от прежних привычек.

— Ооо. Даже боюсь спрашивать, что это за привычки.

— Ну как сказать… С детства я был задирой и бунтарём. Вечно лез в драки, часто сам их провоцировал, если собеседник чем-то мне не нравился…

— Вашим родителям было нелегко. — Не вопрос, констатация факта.

— Маме да. Она сдерживала меня, до своей смерти.

— Мне так жаль. Очень Вам соболезную.

— Спасибо, но это уже давно переболело.

Молчание. Ждёт продолжения.

— Когда мама умерла, я словно с цепи сорвался. Отец женился повторно сразу, как окончился траур. Ему было не до меня. Самым разумным он счёл сплавить меня в военную академию. — Я улыбнулся, глядя на сочувствие на лице Анны. — Это было верным решением, не жалейте меня. Вряд ли, где-то кроме армии смогли бы меня обуздать. — Хотелось продолжить, но я раздумывал, стоит ли вот так, разговаривать о личном с посторонним человеком. — Есть немного вещей, за которые я его благодарю, это одна из них. Армия и из меня сделала человека, хотелось бы в это верить.

Она рассмеялась. Так легко и непринуждённо. Открыто, громко. Совершенно не подобающим для леди образом. Голова запрокинута, показалась манящая полоска белой шеи. Тонкие