Любовь - не обязательное условие, или Попаданка решит сама! - Катерина Александровна Цвик Страница 28

Я чувствовала себя хорошо пробитой отбивной, и это не прибавляло хорошего настроения.

— Леди Анна, это ведь ваше! — заметил что-то неподалеку на земле изобретатель, а потом преподнес мне… мое бревно.

Вернее, зонтик, который я в самом начале полета аккуратно пристроила в одном из углов корзины. По тому, как глянул на него канцлер, а потом потрогал подбитый глаз, я поняла, что за «кочка» на самом деле стала причиной наливавшегося синяка.

— Спасибо, Жером, — выдавила я из себя улыбку. — Мне его очень… не хватало.

— Рад помочь, — обрадовался экспериментатор, но потом посерьезнел. — А теперь нужно сдуть шар и аккуратно его сложить. Не дай Пресветлый, его здесь увидят селяне!

— Это еще почему? — удивился Арман.

На лице изобретателя появилась престранная смесь эмоций: возмущение оскорбленного в лучших чувствах человека, недоумение и некое принятие.

— Когда мы разрабатывали нашу первую модель стимлера и надули его водородом, рядом на работу шли селяне. Они подумали, что это чудовище, порожденное снами Темного, и… — Жером поморщился и передернул плечами, — затыкали шар вилами[2]. Темные люди! Что с них возьмешь? — Он нахмурился, уходя в воспоминания, но тут же всполошился: — Этим шаром я рисковать не собираюсь!

— Но вы ранены. — Изобретатель и в самом деле умудрился поцарапать щеку, и она кровила. — К тому же с нами дама, и нам нужно поскорее добраться до людей, — возразил Арман.

— Я свой шар не брошу! — безапелляционно заявил Жером. Посмотрел на мое несчастное лицо (по крайней мере, я очень надеялась, что сумела изобразить именно такую эмоцию, а не желание хорошенько встряхнуть этого горе-экспериментатора) и добавил: — А вам, господин канцлер, нужно срочно отправляться с леди Анной в деревню. — Его взгляд слегка затуманился, будто его мысли перескочили на более важную тему. — Договориться о телеге для стимлера. — Но потом изобретатель тряхнул головой. — Конечно, еще нужно побыстрее послать кого-нибудь в столицу за каретой для леди и сообщить всем, что мы живы.

Потом он кивнул каким-то своим умозаключениям и, не дожидаясь нашего ответа, начал заниматься шаром.

Некоторое время мы с канцлером просто молчали, глядя на суетившегося экспериментатора, а потом я произнесла:

— Похоже, Жером со своим детищем расстанется только в крайнем… очень-очень крайнем случае.

— Похоже на то… — задумчиво ответил Арман и посмотрел на меня. — Ну что, пойдем искать деревню?

— А куда деваться? — вздохнула я, хотя сейчас предпочла бы отмокнуть в горячей ванне, залечивая свои ушибы, а не пускаться в поход по пересеченной местности в предназначенных для прогулок по городу туфельках.

Но деваться было некуда. Ждать, пока канцлер сам найдет деревню и вернется, я не собиралась.

Мы развернулись и даже сделали несколько шагов в сторону ближайшей рощи, за которой с высоты видели деревню, когда я кое о чем вспомнила.

— Минуточку! — вернулась к изобретателю и торжественно произнесла: — Жером, я оставляю вам этот зонт на хранение. Не подведите меня.

Тот вполне серьезно кивнул и взял зонт в руки на манер винтовки, прислонив его к плечу. Служил, наверное, когда-то.

— Анна, солнце еще палит вовсю, разве вам не стоило прикрыться от него зонтом? — слегка недоумевая, спросил Арман.

Он явно хорошо знал, как маниакально местные леди заботятся о белизне своей кожи. Я же поняла, что не тому вручила зонт, а ведь пока не испытаешь тяжесть этого монстра — не поймешь всей глубины моей иронии. А потому мрачно ответила:

— Поверьте, так будет лучше.

[1] ЧСД – чувство собственного достоинства.

[2] Примечание автора: первый воздушный шар на Земле после посадки и в самом деле был уничтожен вилами испугавшихся его крестьян.

Глава 16. Возвращение

Три часа. Три долбаных часа нам потребовалось, чтобы по пересеченной местности добраться до деревни. И если поначалу мы почти непринужденно болтали о разном, то к концу дороги просто молчали. Не знаю, как Арман, а я устала так, что еле переставляла ноги. Это с высоты представлялось, что деревня недалеко, а когда пришлось идти, расстояния стали восприниматься совсем иначе. К тому же казавшая сверху небольшой рощица на деле была дремучим лесом с разросшимися кустами и буреломом, через которые мы прошли только потому, что обнаружили звериную тропу. Иначе этот лес нам пришлось бы обходить по дуге и путь затянулся бы еще на добрых два часа.

Я чувствовала себя несчастной, грязной, потной, страшной и избитой. Еще и мозоли на ногах натерла. В прошлой жизни мне приходилось совершать и более длительные марш-броски, но тогда мое тело было более привычно к подобным нагрузкам и на мне надеты удобная обувь и одежда.

А еще я сильно проголодалась, и это тоже не добавляло мне оптимизма. А этот чурбан — канцлер, — вместо того чтобы обнять, погладить по спинке и сказать, что все будет хорошо, что мы скоро доберемся до места, надо только немного потерпеть, странно на меня косился и все время спрашивал:

— Анна, вы как?

Вот как дятел, честное слово! Я долго старалась сохранять спокойствие и адекватность, но уже на выходе из леса, когда вдали все-таки показалась деревня, не выдержала и всплеснула руками, переходя на крик:

— Арман! Да я лучше всех! И настроение у меня зашибись какое! Это ведь не я рисковала взорваться на шаре, а потом разбиться! И состояние у меня шикарное: ссадины и ушибы не болят, комары не кусают, укусы не чешутся и долбаные мозоли не замучили! И есть я не хочу, и усталости, мать их пресветлых и претемных богов, не чувствую, и вообще ощущаю себя на седьмом небе от счастья! Что, не видно?!

— Видно, — почему-то с облегчением кивнул он, подошел и неожиданно обнял. — Тише, Анна. — И когда я выдохнула и расслабленно привалилась к его плечу, погладил-таки по спине. — Полегчало?

И вот тут я осознала, что да! Полегчало. Видимо, мне нужно было проораться, чтобы выплеснуть пар, раз уж иначе снять стресс не получалось.

— Угу.

— Ну вот и хорошо, а то мне уже становилось за тебя страшно. Нельзя постоянно сдерживать эмоции.

— Тогда я жду. — Я вздохнула, осознав, что мне очень понравилось, когда он перешел на «ты».

— Чего? — удивился Арман.

— Что ты тоже