Кто такая Марта - Екатерина Началова Страница 27

Каждая просьба о помощи как приговор. Ненавижу! Нельзя было даже приближаться ко всем, кто может говорить. Теперь застрял.

— Я? — Сокур удивляется вопросу будто искренне. — Я — никто, Ворон. Жалкая песчинка на дороге. Никто.

Отвечает, как всегда расплывчато. Его ответы выводят. Не могу понять, насмехается он или нет. Только есть отчетливое ощущение, что за нос водят не только Марту, но и меня. А я не девочка, могу выдать ответ прямой вмятиной в череп.

О, я так хочу навешать ему, аж зубы скрипят. Но нужен повод. Я мечтаю, чтобы мне его дали, но проклятый змееныш на все выпады выворачивается, уворачивается, утекает из пальцев, как вода. С каким бы удовольствием я прикопал бы этот ручеек…

— Не лепи мне про песчинки, — я стараюсь говорить спокойно, как положено, как принято в роду. — Ты не низкородный.

Коллекционирующий книги низкородный Змей, ага! С поэмой и дословными цитатами!

Дождь идет почти вертикально. Повозка удаляется, Таран плюнул, не стал останавливаться ради нас. С ним проще… Сокур напротив меня беззаботно держит руки в карманах куртки. Облизывает губы от капель дождя и, как всегда, не задерживается с ответом.

— Никогда такого и не говорил.

Не отрицает, даже не пытается! Высокородный! Желание переделать Змею нос все сильнее. Ему пойдет сплющенный и согнутый вовнутрь.

— Что ты тут делаешь? Почему ведешь себя как… шваль? — я на мгновение забываю про Марту.

— Тебе что за дело, Ворон? — Сок отвечает в своей раздражающей манере — мягко, без агрессии, но, наконец, прямо. — Я же не спрашиваю, что высокородный Ворон делает на дороге, и по какой причине он не может прочитать хотя бы того же Быка. Твое дело. Не лезу.

Тут он прав, нечем крыть. Чувствую облегчение от какой-то ясности.

— Что тебе от нее надо?

— И это не твое дело. Твоя какая печаль, Стэк? Интересуешься голубкой?

Нет, я разнесу его…

— Я интересуюсь тем, чтобы не позволить всякой швали кружить вокруг порядочной леди. Осознаешь, Сок?

Рыжий гад в ответ улыбается и опускает глаза совсем застенчиво, будто бы ему неловко. Я его не понимаю. Почему он так себя ведет? Бесит!

Затем все быстро, слишком быстро. Его движение кистью резкое, почти неуловимое. Свист около уха. Едва успеваю отпрянуть в сторону. Через секунду чувствую жжение на коже шеи.

Поцарапал.

Конец тебе, падла! Наконец-то, повод.

Взлетаю навстречу, он отступает. Движется легко, разворот корпуса, наклон, видна выучка. Моя лучше. Я знаю, что сделаю — забью его. Не до смерти, но улыбку выбью, возможно с парой зубов, они у Змей все равно отрастают. Хочу, чтобы он даже рот раскрыть ближайшее время не мог. Разве только, чтобы сплюнуть кровь…

Лечу на него и… мажу. Мажу? Я не мажу, я никогда не…

Мир вдруг переворачивается. Дорожная грязь оказывается перед глазами странно близко. Я утыкаюсь в нее носом, губами. Грязь склизкая, холодная, но мягкая, забивается в нос, в губы. Ботинки Сокура встают перед лицом. Он наклоняется ко мне, и меня резко накрывает паника. Не ему, а мне конец, я беззащитен. Прошибает насквозь. Спинной мозг воет как очумевший волк на луну.

Но Сокур ничего не делает.

— Остынь пока, — он говорит не зло, даже успокаивающе. — Согласен с тобой, никакой швали около леди. Я никого не подпущу. Ты мне нравишься, честно, так что на первый раз предупреждаю: не мешай. Очень прошу… Не вставай на пути.

Он оттаскивает меня на обочину и даже заботливо поворачивает на бок, чтобы я не утонул в луже.

— Яд слабый, я разбавил… — говорит напоследок. — Через часок отойдешь, догонишь. А затем… Помоги мне не убить тебя. Договор, дружище?

Новая просьба…

Сокур легкой трусцой бежит по дороге, догоняя повозку. Я могу только смотреть вслед. Я полностью парализован, даже не знаю, как дышу. Не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Даже моргнуть — не получается. Каждая его просьба — мой личный паралич.

Если яд — его, если рыжий гад ядовитый, то он не просто высокородный… Он из самой высшей касты.

Глава 21. Вибрации

Ровная дорога кончилась. Было ощущение, что мы едем не по земле, а по извивающейся змее, которая скользит в разные стороны, подбрасывая на поворотах нашу крохотную повозку, осмелившуюся забраться на вставшие дыбом чешуйки огромной рептилии. Какие там книги! На каждом ухабе я билась о стенки, как горох в чашке: взлетала вверх, затем плюхалась вниз. Сокур трясся рядом. Он сказал, что Стэк остался следить за дорогой, поэтому теперь мы ехали в повозке вдвоем. Точнее, тряслись, потому что дорога окончательно перестала быть ровной. Отлично понимая, от чего Стэк решил слезть, я обеими руками держалась за борта и жалела, что родилась без крыльев. Сама была бы не прочь вылезти, но снаружи все еще лил дождь, а бежать за повозкой под дождем по грязной дороге представлялось не лучшим вариантом.

— Возничий, ты озверел? Осади, не мешки везешь! — крикнул Сокур наружу. Он держался за борта. Мешки с вещами подкидывало вместе с пассажирами. Лавок в повозке не было, поэтому болтались мы на полу.

— Терпите там, неженки! Надо добраться до темноты! — откликнулся Тар со своего места.

От очередного толчка Сокур почти приземлился на меня, едва успел выставить руки. Чуть прижав плечами, мазнул носом по волосам.

— Прошу… прощения… — его глаза и губы сверкнули совсем рядом. Но он тут же отодвинулся.

После следующего взлета уже я случайно схватилась за его бедро.

— Все-таки десять лет ты решила не ждать? — усмехнулся парень.

— Нет-нет! — прошипела я, испуганно отдергивая руку. — Это не я!

— Разве здесь еще кто-то есть?

Беседа оборвалась на время, пока мы взлетали и приземлялись.

— Таран! — приземлившись, выпалила шепотом я, имея в виду, что это Бык так ведет повозку.

— У него не такие длинные руки… Он за меня… не пойдет! Ого!

От нового броска нас подбросило.

— Я тоже не пойду! — выдохнула, когда приземлилась.