Мой бывший - зверь - Анна Григорьевна Владимирова Страница 27

— Я его не отшила! — паниковала я, хватаясь за его крепкую, как железо, задницу. — Не смогла! Ай!

Игорь устроил мне головокружительный кульбит и уложил на центр кровати.

— Яна, кажется, извиняться сейчас будешь ты, — пришпилил меня неодобрительным взглядом. — Ты правда собиралась дождаться его звонка?..

— Черт, нет, конечно! — взвилась я обижено. — Ты за кого меня вообще принимаешь?!

— Ты была расстроена, — ловко вернул он меня под себя. — Расстроенные девушки способны на всякое…

— Вот и не расстраивай меня!

— Хорошо…

Глава 8

Я не знал, что Яна может так облегчать боль…

Но она текла в вены, как наркотик, успокаивая, заглушая горе и давая надежду. То, что для нее всего лишь день в моей постели, для меня — начало новой жизни. И почему людям об этом вот так сразу не скажешь? Почему они пугаются, когда им хорошо? Они не умеют терпеть боль. А я по-настоящему мог ценить, когда ее не становилось, хоть и забыл, как это — жить без боли.

Я упивался запахом женщины в моих руках и забывался полностью. Какая же она вкусная, моя… Не было ничего важнее, чем она. Чем мы.

Но нельзя… Нельзя ее трогать, нельзя показывать зубы…

И на место надежды пришла злость.

Яна вскрикнула, когда я впился пальцами в ее бедра, но послушно выгнулась, позволяя мне заполнить ее одним движением. Я вцепился в ее подбородок, вынуждая смотреть мне в глаза. Ну за что мне ее наказывать? Но мне хотелось… Хотелось заставить ее кричать, скулить, стонать и выпрашивать большего. Сделать ее зависимой от себя не представлялось проблемой. Сейчас. Пока ее тело бьется подо мной и доставляет этим запредельное удовольствие. Я даже позволил дать волю фантазии и представить, что мы далеко от человеческого мира, и все, что у Яны есть — это я. И что она вся — только для меня. Стоило ей задрожать от одного оргазма, я уже раскручивал ее на другой. Ее кожа взмокла, губы горели от моих укусов, возбужденная грудь не давала шанса от нее оторваться… Безумие. Чистое, концентрированное, высокоградусное… Оно уже не добиралось до вен. Оно впитывалось в поры на лету…

— Игорь, больно… мне больно…

Я пришел в себя, сомкнувшим зубы на ее шее. И тяжело сглотнул, прижимаясь к ней губами:

— Прости, — вжался в нее в последней судороге собственной разрядки.

Звуки тяжелого дыхание медленно снизили концентрацию одержимости в моей крови. Когда Яна прижалась к моему плечу и прикрыла глаза, довольно улыбаясь, я расслабленно притянул ее к себе:

— Прости, я… Я зверею рядом с тобой.

— Да, Игорь, ты — зверюга, — усмехнулась она сыто.

— На шее останутся следы. — И я поцеловал ее в скулу, соображая, что бы сейчас сказал нормальный мужик на моем месте. — Хотя так даже надежней. Всякие Вадимы не будут цепляться…

Яна усмехнулась. Кажется, я снова был человеком. Но как же все это оказалось опасно… Хотя, в теории, чем покладистее будет моя зайка, тем спокойней буду я. А то, что первые сутки такие напряженные, так это нормально. Надо выдыхать… и готовить Яну к медовому месяцу.

— Тебе все же лучше подумать о том, чтобы переехать ко мне, — поднялся я. — Чтобы я ненароком не сожрал тебя с голодухи.

Знал — она смотрит мне сейчас в спину, ведь для нее это снова «слишком». Но мне приходится выбирать между рисками и осторожностью. Нет ничего особенного в моем предложении. Буду играть собственника, коим и являюсь.

— Игорь, переехать? — тихое.

— Ну а как я буду тебя видеть? — обернулся я, стягивая резинку. — Или ты снова не понимаешь зачем? Резинки остались, я могу вернуться и объяснить.

— Не нужно, — улыбнулась Яна, и даже показалось, что счастливо. — Просто ты спешишь…

— Я же говорил — мне почти сорок. — И я замер, глядя на нее исподлобья. Хотелось все же вернуться. Но Яна не выдержит. — В душ пойдешь?

— Пошли, — кивнула она.

Расцвела. И как же ей шло… Щеки порозовели, глаза пьяные, на губах улыбка, а походка по-кошачьи вальяжная и уверенная. Яна тоже быстро реагирует. Представить вчерашнюю недотрогу на месте этой сытой хищницы сложно. Она еще поторгуется, но пусть. Я соглашусь на любую цену.

В душе запахи секса прибило водой, и я стал способен на нежность — притянул Яну к себе и прикрыл глаза, уперевшись лбом ей в затылок.

— Тебе так плохо? — вдруг спросила она.

— Да, — признался я ей и самому себе. — Я не готов был проиграть и отдать ее жизнь.

Ива прислала сообщение ночью. Потом звонила утром, но я не смог ответить. Не знаю почему, но та разодранная в клочья девочка на операционном столе запала в душу. Хотя разве не знаю? Я не просто так не позволял себе Яну эти полгода. Я боялся впустить в себя этот жуткий страх, который не давал иллюзий, что оставит в покое.

Я никогда не брошу оперировать с Ивой. А значит постоянно буду смотреть на то, что считается у нас «обычными последствиями».

Ива звонила мне несколько раз вчера, и я остался в ванной перезвонить ей, пока Яна выскользнула одеться и приготовить чай.

— Доброе утро, — хрипло отозвалась Ива.

— Я разбудил тебя, — прошептал я под шелест воды в кране.

— Нормально все, я как раз собиралась встать. — Она помолчала. — Я не хотела тебе рассказывать, что наша с тобой пациентка не справилась. Но ты бы все равно узнал.

— Я должен знать. Ива, я не маленький мальчик.

— Ты сейчас очень уязвим, Игорь. Я поэтому и звонила. Ты как?

— Я в норме.

— Насколько ты в норме по десятибальной?

— На шесть, — усмехнулся я. — Ив, я в порядке. Но думаю, что фарма не будет лишней. Пропишешь?

— Конечно. Ты планируешь что-то по срокам? Прости, что спрашиваю…

— Нет, не планирую.

Я не хотел планировать что-либо за Яну. Мне хотелось, чтобы она перестала видеть свои собственные планы без меня. И мне нужно на это время. Но для Ивы это все лишь фактор увеличения риска, отягощенный привязанностью.

— Ладно. Я