Любовь - не обязательное условие, или Попаданка решит сама! - Катерина Александровна Цвик Страница 26

— Улыбайтесь, Анна. Вы же хотели попасть в историю. Сейчас художники газет делают спешные зарисовки.

— Да какая, к духам, история?! — прошипела я. — Я хотела на воздушном шаре полетать! Все! Мечта у меня такая была!

— Какие у вас интересные мечты. А главное, как быстро рождаются…

Мы остановились у корзины, которая под весом балласта устойчиво стояла на земле, хотя огромный шар тянул ее вверх.

— Неважно, как и что у меня рождается. Вы должны понимать, что если что-то случится со мной, то это ни на что не повлияет. А если погибнете вы, то целое королевство останется без канцлера! — попыталась я его вразумить.

— А вы, оказывается, идете на риск осознанно, — с непонятными интонациями то ли возмущения, то ли злости парировал он.

— Представьте себе. Но зачем на него идете вы, я не понимаю! Даже если эта штука упадет, единственное, что вы сможете сделать, — это взять меня за руку и поддержать добрым словом! — снова попыталась я до него достучаться.

— Вот и поддержу. — Он упрямо посмотрел на меня сверху вниз. — Добрым словом. Но я рекомендую вам отказаться от полета, и как можно быстрее.

— А вы?

— А что я?

— Вы тоже откажетесь?

— Нет. Я уже сказал свое слово.

— Вот и я сказала.

Не знаю, сколько бы мы так бодались сердитыми взглядами, но рядом появился Жером. А газетчики подошли ближе, начали задавать вопросы и делать зарисовки крупного плана. Так что пришлось затолкать свои истинные эмоции куда подальше и мило улыбнуться.

В этот момент я ощущала себя мадагаскарским пингвином, под которым рушится мост, перекинутый через пропасть, а он, вместо того чтобы бежать, улыбается и машет.

Все это продлилось еще минут десять. Я даже ответила на несколько вопросов журналистов, но в восторг от этого не пришла. Никогда не мечтала попасть в светскую хронику. Хотя, что греха таить, если мое имя попадет в историю как первой воздухоплавательницы, то я возражать не стану. Мне ничто человеческое не чуждо, и почесать свое ЧСД[1] я не против.

Вот так, отвлекаясь всякой ерундой, я и дождалась, когда Жером протянул мне руку и поддержал, помогая забраться в корзину воздушного шара. Арман уже был там и ловко меня подхватил.

А потом непонятно откуда взявшийся оркестр заиграл какую-то бравурную мелодию, и младший из Стимлеров дал отмашку отцеплять лишний балласт и потихоньку травить канат.

Поначалу все было безобидно и совсем не страшно. Мы смотрели на медленно удалявшуюся землю и радостно махавших нам людей. Я ощущала воодушевление, радость, мандраж и предчувствие чего-то необыкновенного. Реакции окружающих только подогревали этот коктейль эмоций. Но чем выше мы поднимались, тем неоднозначнее все становилось. Усиливавшиеся потоки ветра, звук тершихся о корзину канатов, сновавший то к одному, то к другому борту Жером, отсоединявший балласт, добавили ощущение нараставшего стрёма. Иначе и не скажешь.

Но все же панорама города, которая перед нами разворачивалась, и ощущение полета завораживали, дарили незабываемые и неповторимые впечатления! Я не могла описать их словами, чувствуя, что те будут звучать фальшиво, но поделиться с Арманом очень хотелось, и я, широко улыбаясь и блестя глазами от счастья, обхватила его ладонь двумя руками и сжала. И по его ответному взгляду поняла, что он тоже в восторге.

Все испортил Жером. Он несколько минут постоял, любуясь развернувшейся панорамой, и внезапно воодушевленно произнес:

— Ну что? Поднимемся еще на несколько метров? Только совсем забыл предупредить: шар, несмотря на пропитку, все же немного пропускает водород, потому курить или как-то иначе использовать огонь не рекомендуется. Лучше перестраховаться, чтобы избежать взрыва.

Я сглотнула, пальцы ослабли, и я выпустила руку Армана, но он перехватил мою ладонь и крепко ее сжал в знак поддержки.

— Спасибо, что все же сочли нужным нас об этом предупредить, — сквозь зубы процедил он.

Жером состроил виноватое выражение лица и начал отцеплять очередной балласт.

— А может, уже хватит? По-моему, мы поднялись достаточно высоко. А рекорды вы уж как-нибудь в другой раз поставите.

— Но ведь мы еще даже не поднялись на высоту обзорной башни! — возмутился Жером и продолжил отцеплять мешки с песком.

— Леди права, Жером. Хватит. Вы увлеклись.

Но экспериментатор уже успел скинуть достаточно балласта, чтобы мы, по ощущениям, поднялись еще метров на пять. Он с блестящими от распиравшей его гордости глазами смотрел на нас и на окрестности.

— Это же великолепно! Мы с вами поднялись на высоту полета птиц!

— Птицы разные бывают, — пробормотала я, но не стала портить человеку мгновения триумфа и тоже огляделась.

— Ветер поднялся, — увидел, как я поежилась, Арман. — Давайте снижаться.

На высоте и в самом деле стало прохладнее, но я передернула плечами не поэтому. Внизу, на земле, прямо под нами, там, где остался руководить нашим снижением младший из изобретателей, я заметила нездоровую суету. Отчего-то вспомнились неприятные события прошлых дней, и стало не по себе.

Внезапно шар дернулся и довольно шустро полетел вперед. Я с ужасом ухватились за край корзины и вгляделась в проплывающий внизу город. Державшего нас на месте каната уже не было.

— Не переживайте! — после секундного ступора заявил Жером. — Что бы там ни случилось, ничего страшного не произошло! Мы без труда сядем за стенами города, когда туда долетим.

— Главное, чтобы не стали палить из пистолетов, — пробормотал себе под нос Арман, но я его услышала.

Раздавшийся следом звук выстрела дал понять, что канцлер был прав. Кто-то вознамерился нас убить и решил это сделать крайне дерзко. А еще без подготовки, потому что предугадать, что канцлер поднимется в воздух, не мог никто.

На этот раз Жером опешил и застыл, глядя в пространство, как потерявший ориентиры суслик. Я мало чем от него отличалась, но почему-то уставилась на Армана, стараясь сдержаться и не закричать «Мы все умрем!».

Не знаю, что там в моем взгляде увидел канцлер, но его губы сжались в тонкую линию, а взгляд приобрел решительность.

— Сбрасывайте балласт! — приказал он. — Нужно подняться выше! — Он сделал шаг к Жерому, тряхнул его за плечо, приводя в чувство, и коротко повторил: — Балласт! Сбрасываем!

Я тоже кинулась к мешкам с песком и начала активно их отцеплять. Задумка Армана была понятна: чем выше мы поднимемся, тем сложнее в нас будет попасть. К тому же долго