Прелестная леди на вашем пороге - Дора Коуст, Любовь Огненная Страница 26

Одной рукой он обнимал меня, расположив ее на животе поверх платья, а во второй держал несчастную корзину с пледами и своей тростью. По ней сразу становилось ясно, что за эти два дня отсутствия в поместье мы пережили очень многое.

Я крепко вцепилась в наросты драконицы на голове. Они заменяли ей уши и по крепости сходились, пожалуй, с камнем.

Больше при взлете держаться оказалось не за что.

— Щит! Магический щит! — закричала я, дав слабину, едва фиолетовая драконица в сопровождении красного и желтого начала взлетать.

И как она взлетала! Один ее взмах крыльями отрывал нас от земли все выше и выше. Резко, рывками, на бегу. Так, что при наборе высоты она задела задними лапами макушки елей.

Я зажмурилась. А когда снова открыла глаза, ветер пропал, вокруг нас уже мерцал магический щит шарообразной формы, а мы…

Лес, водопад, гора — все стало до невозможности маленьким.

— Дыши, Оливия. Дыши, — радостно напутствовал меня Алекс.

Я слышала улыбку, смех в его голосе. Он наслаждался этим мигом, а я тем, что он счастлив. Буквально ощущала это счастье кожей. И его ладонь, что держала так крепко, неоспоримо.

Чувствовала спиной его крепкую грудь. Казалось, слышу даже стук его сердца. Быстрый, надежный, сильный и уверенный.

Губы касались чувствительного места за ушком и тонкой линии вдоль шеи. До мурашек щекотал теплым дыханием, до урагана в душе, до приятного томления, тяжести где-то внизу живота.

Я просто потерялась в чувствах, в ощущениях. Запрокинув затылок, уместив голову у него на плече, позволяла целовать еще. Короткие поцелуи россыпью ложились на шею. Сильнее, настойчивее — сжимал так, что весь воздух разом выходил из легких. Да я едва успевала дышать рывками.

Я знала: мы бы не упали. Магия держала нас на драконе, так что я вполне могла отпустить руки. Но наросты на голове дракона являлись тем единственным, что еще скрепляло меня с реальностью.

Потому что герцог мстил. Себе или мне — неважно. Но с моего живота его ладонь медленно переместилась мне же на грудь. Большой палец прошелся по кромке скромного выреза платья, очерчивая линию кожи.

О Всевышний! Это прикосновение стало пиком безумия! Но еще большим безумием оказалось резкое пикирование на драконе вниз. После чего самка мягко приземлилась на лапы недалеко от ворот имения Решских.

На землю я практически сползла, несмотря на поддержку Алекса.

— Я обязательно навещу тебя через пару дней, — пообещала я фиолетовой, впрочем, махая на прощанье всем трем драконам.

Солнце ослепляло. Близился полдень. Откуда-то справа стремительно ползли черные тучи.

Герцог учтиво открыл для меня калитку рядом с воротами, как бы намекая, что пора бы уже продолжить путь, а не рассматривать раскинувшийся перед взором пейзаж.

Проводив взглядом три точки в небе, я вошла на территорию имения. Вошла, сжала пальцами собственное запястье, которое прижимала к груди — случайно оцарапалась о нарост, когда спускалась, — и остановилась.

Просто замерла словно статуя. Потому что поняла, что либо узнаю обо всем, что меня до сих пор тревожит, прямо сейчас, либо этого не случится никогда.

Нас. Нас просто не случится. Поцелуи и более чем нескромные прикосновения стали последней каплей в чаше моего терпения. Вишенкой же на этом торте оказалось поведение герцога, который снова вел себя так, словно только что совершенно ничего не произошло.

— Оливия, все в порядке? — спросил он с неподдельным беспокойством.

Сделав глубокий вдох, я резко выдохнула и холодно выпалила:

— Почему наутро после свадьбы моей сестры и вашего брата вы сделали вид, что все забыли? Забыли все, что касалось меня, моего первого поцелуя, ваших ухаживаний и обещаний, — резко обернулась я, желая видеть его лицо в тот момент, когда он будет отвечать.

Но станет ли?

В стремительно темнеющем небе с рокотом ударила молния.

Услышав мой вопрос, Алекс мгновенно посерел лицом. Видела, что слова даются ему с трудом, но тем не менее он нашел в себе мужество ответить:

— Потому что я посчитал, что не достоин вас, — произнес он мне в тон, словно разрубая воздух, а после голос его смягчился: — Оливия, ты же была… Ты была моей прелестной леди. Образцовой, образованной, воспитанной. Преподаватель по этикету в академии не знала этикет так хорошо, как ты. Ты двигалась столь грациозно, как богиня, спустившаяся с небес. Каждый раз все взгляды скрещивались исключительно на тебе. А я… Я дышать на тебя боялся.

Услышав его признание вновь спустя пять лет, я оторопела. Мгновенно растеряла все слова, а потому молчала. Молчанием же встретила первые капли дождя.

Сделав осторожный шаг ко мне, Алекс продолжил с печальной улыбкой:

— Однажды мне довелось обнять тебя, и тогда я понял, насколько ты хрупкая. В мой плащ тебя и сейчас можно завернуть трижды. А в день свадьбы… Я набрался смелости, понимаешь? — признался герцог, повергая меня в еще большее оцепенение.

Потому что уж кому-кому, а ему этого качества точно всегда хватало. Да он везде шел первым. На любом экзамене выходил первым, даже если за ним с любопытством наблюдала вся академия.

— Я был пьян настолько, что набрался смелости и наконец сделал то, чего по-настоящему хотел. Признался тебе в своих чувствах, словно сопливый мальчишка. А еще сорвал с твоих губ поцелуй — твой первый и мой единственный, который запомнил на всю жизнь. Я действительно всем сердцем желал, чтобы ты стала моей женой, — тон его вновь изменился, сделался тверже, суше. Теперь он почти перекрикивал забарабанивший дождь. — Но твоя сестра на следующий день оговорилась за завтраком, что ваша мать присмотрела для тебя выгодную партию.

— Выгодную? — едко усмехнулась я, наконец обретя дар речи. — В день свадьбы моей сестры она впервые заговорила со мной о браке, о необходимости подыскать мне жениха.

— И тем не менее, — подвел герцог незримую черту, — тогда я не мог дать тебе ничего. Ничего из того, чего бы ты действительно была достойна. Я собирался окончить академию, получить диплом и полный доступ к семейным счетам, которые по большей части король заблокировал после смерти родителей, чтобы мы раньше времени не спустили наше наследство. А потом…

— А потом несчастный случай, — подсказала я, сморгнув слезы, повисшие на ресницах.

Но их