Второй шанс. Книга четвертая - Елена Звездная Страница 25

И быстро собрав свои принадлежности, магистр Сайдакор нас покинул, не оглядываясь.

Я же лежала в совершенном потрясении — мне часто приходилось исцелять Эльтериана. Особой боли при этом я не испытывала, но травмы принца становились моими травмами и излечив его сломанное запястье, я ходила в гипсе несколько недель, до тех пор, пока не зарастали мои собственные кости… Сейчас же… Глубокий вздох, и я ощущаю, что боли больше нет, лишь неприятное чувство зуда, что символизирует о заживлении ран.

Но когда мы остались одни, Каенар, глядя вслед ушедшему магистру, тихо произнес:

— Я не желаю, чтобы сегодняшнее повторилось вновь.

Он сходил к столу, налил себе чай, и, вернувшись, впервые за все это время взглянул на меня.

— Асьен… — его голос дрогнул, — я не хочу видеть, как ты страдаешь. Не хочу и не могу. Лучше погибать от боли самому, чем слышать твои сдавленные стоны. Но есть и то, что я не могу игнорировать и тебе придется ответить.

Сладкий леденец данный мне магистром Сайдакором вдруг показался чудовищно горьким.

— Магистр сказал, что ты удивительно легко переносишь боль, и не отвлекаешься, испытывая ее. Вот это игнорировать я не могу.

— Почему? — шепотом спросила я.

Черные глаза смотрели, казалось, в самую душу, когда Каенар хрипло произнес:

— Потому что на подобное способны лишь те, кто подвергался мучительным пыткам на протяжении многих лет. Кто это был, Асьен⁈ Кто⁈ Я хочу услышать его имя и Небом клянусь — ты мне его назовешь!

Этот тон. Этот уверенный голос. Этот взгляд человека, который никогда не отступает…

'Удар!

Оглушительный треск — ворота сломлены!

И я падаю на колени, покорно склонив голову перед врагом. Я не знаю, дорога ли я ему так же, как была когда-то, но я надеюсь, что получив меня, он хотя бы сохранит жизни людей в этом городе'.

Как тонка грань человеческих чувств…

Казалось, я уже перестала видеть в герцоге Риддане свой самый страшный кошмар из не существующего ныне прошлого, но… этот взгляд, эти слова, эта холодная решимость…

И я едва слышно прошептала:

— Мне остается лишь молить Небеса, чтобы этим человеком не стали вы…

Резко сузив глаза, Каенар выдохнул:

— Асьен, я бы никогда не поступил так с тобой!

Опустив взгляд, так же тихо ответила:

— Я буду надеяться на это. Ведь его я не любила никогда, а вы… Вы были правы — я готовила для вас с улыбкой и радостью, потому что это было… для вас. И магистр Сайдакор так же прав — каким-то невероятным образом, вы проникли в мое сердце и я уже ничего не могу с этим поделать. Но не стоит задавать вопросы, на которые я никогда не отвечу.

Молча поднявшись, Каенар ушел смывать с себя потеки крови, что еще оставались на его теле.

От ужина он отказался, сославшись на плохое самочувствие, и сидя на краю постели, где я дремала под влиянием лекарств, ожесточенно жевал хлеб воина, запивая его терпким черным чаем.

Но когда я проснулась на рассвете, обнаружила, что спали мы в одной постели. Я, так же как и провалилась в небытие поздним вечером, и Каенар на самом краю, стараясь не потревожить меня ни движением, ни прикосновением, и едва ли не спадая с узкой кровати.

С невольной улыбкой я лежала, глядя на его красивое лицо. На длинные черные ресницы, такие красивые, что любой девушке было впору позавидовать. И на лицо, изможденное, но решительное. А губы кронпринца оставались твердо сжаты даже во сне — Надежда Империи поставил цель и собирался идти к ней невзирая ни на что.

* * *

Каенара как и всех в лагере разбудил громкий звук горной трубы, из тех что изготавливались посредством обработки спиленных рогов. Звук оказался жутким, пробирающим до костей, и не оставляющим ни шанса на пребывание в объятиях сна.

Мгновенно открыв глаза, кронпринц посмотрел на меня, понял, что я не сплю уже некоторое время и хриплым ото сна голосом, спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Дивно, — с улыбкой ответила ему.

— Вот и я тоже. Что ж, полагаю, к нам явились представители Военной Академии Даэтара с предложением взять перерыв на несколько дней… Нарушить их планы будет весьма приятно, как думаешь?

— Совершенно согласна с вами, мой господин.

Поднявшись, Каенар протянул мне руку и спросил, скрывая тревогу:

— Сможешь подняться?

Я сделала это с легкостью. А позже, в ванной, осматривая свое тело, не обнаружила даже ссадин. Магистр Сайдакор оказался совершенно прав.

* * *

Собирались мы неспешно.

Завтракали так же, весьма неторопливо. Я ловила на себе взгляды кронпринца и понимала, что он желает продолжить вчерашний разговор, но этого не желала я, и Каенар не стал настаивать.

Повторный звук горна.

Рев прибывших даэтарцев, что должен был бы заставить нас содрогнуться, напомнив о полученных накануне повреждениях. Но эта попытка запугать, вызвала лишь улыбку.

— Даэтар ждет сюрприз, — заметила я, сделав глоток чая.

— О, да, весьма дивный сюрприз, — согласился Каенар.

Посмотрел мне в глаза и тихо добавил:

— Тебя тоже.

И взмахом руки откинул полог палатки.

Гортензии…

Десятки посаженных в вазоны голубых гортензий образовывали тропинку при выходе из палатки, и наполняли воздух сладким ароматом.

— Каенар… — потрясенно прошептала я.

— Ммм, ты впервые назвала меня по имени. Мои старания окупились с лихвой.

Впервые назвала по имени…

Мое сердце замерло на миг, а затем забилось с утроенной силой, но чувство смущения было столь сильным, что я едва ли была способна сейчас посмотреть на кронпринца.

— Никогда не думал, что ты можешь стать краше, чем уже есть, но когда ты смущаешься, становишься столь милой, что от тебя глаз не оторвать.

Мне от смущения свои девать было некуда. Но даже не глядя на Каенара, я ощущала его взгляд на себе — любящий, заботливый, нежный. И эти гортензии, что мог доставить сюда только он сам прошлой ночью… Юноши выражают свои чувства словами, мужчины — действиями. И эти синие как небо цветы, были его ответом на мое признание… Самым красноречивым ответом, из всех возможных…

Но что будет, когда Каенар узнает о нашем с магистром Ксавьеном заговоре?

* * *

Мы покинули палатку