Неладная сила - Елизавета Алексеевна Дворецкая Страница 23

– Да как она явится – она вся в болоте Черном перетонула! – возразил старик Овсей. – Вы, бабы, вздор городите. Был источник, это верно. Исцеления добрым людям от него были, тоже верно. Пришла литва, попила из него воды – и ослепла вся. А сослепа побежала и в болоте вся утонула!

– А как же князь Игорь? – не сдавалась баба Параскева. – Он ее перебил!

– Может, в болото загнал.

– А кто же тогда в бору похоронен? Литва, что ли?

– Игорь и похоронен.

– Отчего же он умер?

– От ран, пока с литвой воевал. А сгубила ее слепота, оттого что из источника нашего попила воды.

– А я слышала, сам Игорь в том озере похоронен, в серебряном гробу! – сказал Арсентий. – Как услышал, что гроб всплыл, про него подумал. А там девица. Собирайтесь завтра спозаранку, мужики! – Староста огляделся. – Будем часовню ставить обыде́нную[10]! Коли такие чудеса пошли – надо Бога молить, пока литва из болота не повылезла! Нам идол каменный не поддался – пусть девица озерная его стережет, раз ей от Бога такое вышло повеление.

Кто-то засмеялся, но немало лиц выражали тревогу.

– Стой, Арсентий, погоди! – сказал Куприян. – Погоди с часовней. Вы рассудите, люди добрые, кому хотите часовню-то ставить?

– Кому? – ответил ему Арсентий. – А ты не слышал, что ли? Эта Талица была девицей…

– Да слышал я! Вот как услышал, так вспомнил: и я ведь про эту девку от матери слышал, да уж больно давно. Правду сказали: был источник, и жила при нем девица. Но то ж было во времена поганские, вот, и Параскева то же говорит. Да, Осиповна? Та девица – не девица вовсе, а шишига. Навка какая-нибудь.

– Ты же сам к ней на поклон ходил! – Изумленная баба Параскева всплеснула руками. – Нынче же!

– Сну поверил, – Куприян показал на Устинью, – думал, может, и впрямь нам тут неведомая святая явилась? Бывал же так! А теперь вспомнил: неоткуда у нас тут святой взяться, а вот навка вылезла из озера – это может быть, идол тот каменный ее призвал, а не Бог. А вы ей часовню хотите строить – мольбище идольское!

Не успел Куприян договорить, как что-то толкнуло его сбоку. Всегда готовый дать отпор, он обернулся – и охнул. Устинья, до того спокойно стоявшая рядом с дядей, без единого звука упала на него, так что он едва успел ее подхватить и в растерянности опустил наземь.

Народ отхлынул; загомонили женщины. Куприян встал на колени возле племянницы. Устинья была без чувств.

– Померла! Девка померла! – истошно закричали бабы, видя, как Куприян лихорадочно ищет у нее на руке бьючую жилку.

– Желанныи матушки!

– Ох, смотрите! – вскрикнула Неделька; от испуга она ухватилась за мать, но не убежала. – Трава урочная!

Пучок урочной травы был за пазухой Устиньи; когда та упала, пролеска вывалилась на землю. И теперь, у людей на глазах, синие цветы от домовины, с самого утра свежие, почернели и обратились в горсточку праха…

Глава 7

Закатный свет застал Куприяна снова возле Игорева озера. Это стал будто другой человек: исчез веселый говорливый знахарь, глаза на мрачном лице сверкали из-под насупленных бровей, и теперь даже незнакомец легко определил бы – человек знающий. К этой мрачности привела тяжелая душевная борьба. Ради себя самого он не пошел бы на то, ради чего сюда явился. Но ради Устиньи…

Когда девушка вдруг обмерла, многие подумали: она-таки Демку испортила и теперь порча, снятая с него, к ней воротилась. В испуге народ отхлынул, и возле Параскевиной избы остались только лежащая на земле Устинья и Куприян, державший ее голову. На лицах сумежан отражался испуг и враждебность: чем больше Устинья раньше вызывала уважения, тем более сильную неприязнь внушала теперь. На нее смотрели так, как если бы поповская дочь вдруг у всех на глазах обернулась кошкой или свиньей!

– Матушка, да неужто – она… – ахнула Анна.

– Да где же видано, чтобы порчу с другого на себя переводили? – отозвалась оторопевшая баба Параскева. – Порчельнику назад лихо возвращается, когда другой знаток снимет, посильнее его.

– Может, того, по неумению… – промолвила старуха Ираида. – Коли в первый раз… Коли тот бзыря[11] так ее задел за живое…

– Да вон у нее кто, – дед Савва кивнул на Куприяна, – этот ли не умеет?

– Это тебе, Куприян, в наказанье от Бога, что в святости девы с озера усомнился! – сказал Арсентий. – Она вам помогла Демку вылечить, она и наказала за неверие. Поди туда, поклонись ей, повинись, авось простит.

Вдруг толпа заколебалась: кто-то весьма решительно через нее пробирался. К Устинье подбежала девушка: темноглазая, чернобровая, с длинной темной косой, – и встала на колени рядом.

– Бабушка Параскева, не вини ее! – взмолилась она, беря безвольные руки Устиньи. – Не может Устя злой волхитницей быть! Она меня спасла, помогла из леса вывести! Вот на мне поясок, ее руками сотканный, им я от власти чужой избавилась! – Девушка показала на красно-белый поясок, каким была подпоясана ее серая свита. – Не поверю я, чтобы она людей портила! Оговор это!

За девушкой следовала женщина, светлобровая и голубоглазая; несмотря на эту разницу, они были похожи, как только могут быть похожи мать и дочь.

– Давай, Куприян, к нам ее неси, – сказала женщина. – Здесь близехонько. – И показала на поповский двор прямо возле церкви.

– Ох, Еленка… – с сомнением начал Арсентий. – Не встревала бы ты в это темное дело…

– Неблагодарность – грех великий! – ответила ему женщина. – Кабы не Куприян с Устей, я бы и Тёмушки своей не увидела больше, и сама, может, жива бы не была. Откуда б ни пришла беда – не верю я в их вину. Это все тот идол каменный, а может… – она осеклась, – и еще какое зло в наших краях бродит. То самое, что мужа моего сгубило… Поможет кто девушку донести?

– Я сам. – Куприян взял Устинью на руки и поднялся. – Награди тебя Господь, Еленка.

Еленка первой прошла через раздавшуюся перед ней толпу, за ней Куприян нес племянницу, а Еленкина дочь Тёмушка шла последней. Их провожали глазами, на лицах было смятение, но никто не пытался им помешать. Еленка принадлежала к семьям сразу двух прежних Власьевских священников: была дочерью отца Македона и женой отца Касьяна, его преемника. Отец Македон много лет назад погиб загадочной смертью на Дивном озере, а отец Касьян прошлым летом сгинул бесследно. Никому не была известна его участь. Еленка с тех пор повязывала