Джекпот для миллиардера. Создана для тебя (СИ) - Вирсавия Вайс Страница 23

— Как от тебя?

Бабка подошла и со всего размаха отвесила ему пощечину.

— Не смей так со мной разговаривать, гадёныш!

— Еще раз поднимешь руку на моего сына, удавлю! — мать вылетела из комнаты и прижала бабку к стене. — Ты до сих пор срываешься на Алексеевской девчонке за то, что ее мать у тебя мужика увела? Владимира нет давным-давно, а ты все ядом брызжешь? Одна спивается, и ей насрать на ребенка, а другая измывается? Две идиотки!

Бабка сглотнула и осела.

— Я забыла про нее! — осипшим голосом прошептала она.

— В следующий раз зато запомнишь! — мать плюнула в сторону Карелии. — Еще раз поднимешь руку на Сашку, уеду с ним в секунду, подыхай тут одна, как паучиха!

— Ритуль! Ну прости ты дуру старую! Я же не хотела! Только не уезжайте!

Алекс развернулся и ушёл в свою комнату. Ему постоянные склоки между матерью и бабкой надоели до блевоты.

— Ещё четыре года! — тихо сказал он себе под нос. — А ещё Катюха, маленькая девочка с русалочьими глазищами.

С тех пор началась их странная дружба. Сашка рано вставал, шел к углу Невского и Марата, встречал её, и они вместе шли до школы. После уроков она ждала его, если Алекс задерживался, он быстро делал с нею все уроки и провожал до того же угла, зорко наблюдая, чтобы она вошла в подъезд. Очень быстро Катюшкина фотография оказалась на доске почета. Кто-то из ребят специально перевесил их портреты, и они теперь висели рядом.

Три года пролетели незаметно. Алекс перешёл в десятый класс, а Катюшка в седьмой, где вдруг она влюбилась! О чем и поведала в строжайшей тайне Алексу.

— Он такой! — шептала она ему на ухо, положив горячую ладонь на его колено. — Он самый лучший! Он поцеловал меня в щеку!

Она раскраснелась и прижала ручонки к щекам. Глаза блестели, и ему становилось дурно от того, что она говорила это о ком-то другом. Вечером того же дня он подошел к бабке и потребовал, чтобы Семенова Илью из 8 «Б» класса перевели в другую школу в течение недели! Бабка встала на дыбы, на что Алекс молча зашел в свою комнату, покидал вещи в сумку и ушел из дома.

Вопрос с Семеновым решился к концу недели.

Катюша плакала на его плече о своей разбитой любви, а он успокаивал её, целуя в медового цвета макушку.

К семнадцати годам Сашка стал мечтой всех девчонок школы: высокий, красивый, спортивный, невероятно обаятельный и образованный. Но все понимали, что место в его сердце занято. Поначалу девчонки хотели объявить Катюхе войну. Но Сашка быстро решил эту проблему, вычислив зачинщицу и пригрозив ей тем, что она рискует остаться вообще без аттестата. На этом все прекратилось, и их оставили в покое.

А вот со следующего года проблемы начались уже у него.

Он не видел Катю всё лето. Её мать с очередным хахалем улетела на всё лето на Домбай, прихватив дочь с собой. Сашка весь извелся. Они ещё никогда так надолго не расставались.

Он ждал первого сентября, как ничего и никогда на свете не ждал. И вот оно наступило. Он уже за полчаса стоял на их углу и ждал, когда она выйдет из подъезда.

Когда она вышла, земля ушла из-под Сашкиных ног. Он был просто не готов к тому, что видели его глаза. В конце мая он провожал сплошные коленки и локти с копной медово-пшеничных волос, сейчас к нему шла и улыбалась красивая девушка с хорошо очерченной высокой грудью и покатыми бёдрами. И для него это был удар ниже пояса! Именно тогда он почувствовал первое влечение к ней, которое сбило его с ног с силой электровоза.

Она подошла к нему и вложила свои пальцы в его ладонь. Волна удушливого жара накрыла его.

— Привет, — тихо сказала она, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Я скучала.

Вот так просто. Она скучала, когда он сходил с ума!

— И дальше что? — он сам не ожидал от себя такой грубости. — Вижу, что не умерла, скучая-то?

Катя побледнела и отшатнулась, удивленно заглядывая ему в глаза.

— Чё вылупилась?

Он резко развернулся и пошел вперед, оставляя ее растерянно смотреть ему вслед.

Уже после первого урока, даже нет, уже через пять минут после первого звонка он понял, какого дурака свалял. Еле дождался перемены и, глянув, какой у нее урок, бросился к кабинету истории. Но Кати там не было.

— Митрофанова, — окликнул он старосту класса, — а Алексеева была на уроке?

Митрофанова, смерив его ехидным взглядом, хмыкнула и, скривив рот, противным голосом пробурчала:

— А чего не следишь за своей подстилкой? Смотри, может уже под кого другого подстилается!

— Чего ты сказала?

Он даже не успел включить мозги, как эта дрянь оказалась припечатана к стенке.

— Совсем ополоумел?

Девчонка отпихнула его руками: «Не было её на уроке!»

— Ещё раз скажешь про неё что-нибудь, прибью!

Он развернулся и побежал по коридору вниз, на первый этаж и на улицу. Он знал, где она может быть. Именно там они всегда сидели, понимая, что ни к нему, ни к ней нельзя.

Он бежал в Пушкинский сквер. Уже издали он увидел её скрюченную фигурку на скамейке у памятника. Она плакала, её плечи тряслись. Алекс остановился в нерешительности, костеря себя на чём свет стоит.

Она почувствовала, что он пришёл. Подняла голову и оглянулась.

Боль. Безграничная, оголенная, как провода, боль полоснула его прямо по сердцу.

Он подошел и встал перед нею на колени. Взял её ледяные ладони в руки и прошептал:

— Катюша, ну прости ты меня. Это всё… Гормоны. Я не ожидал, что ты так вырастешь, так изменишься.

— Я думала, тебе понравится. — всхлипнула она.

— Солнышко, мне очень, очень нравится. Но всё это слишком для меня! — он не