Ночь дракона - Джули Кагава Страница 23

В конце пути меня ждала только смерть – я всегда это знал. Но Юмеко… она заслуживала куда большего, чем посулила ей судьба. Заслуживала беззаботной, свободной жизни, полной чудес, на которые ей так хотелось полюбоваться, жизни, в которой нет места демонам, драконам и мраку.

– Не покидай меня, – хрипло попросил я. – Я никуда без тебя не пойду. Если хочешь, чтобы я повидал места, которые так тебя манят, тебе придется составить мне компанию.

Она не ответила. Я опустил взгляд. Юмеко снова потеряла сознание. Ее голова покоилась у меня на груди, глаза были закрыты. Я чувствовал пульс, но слабый-слабый. Наше время было уже на исходе.

* * *

Последние лучи солнца померкли, и лес погрузился во мрак. Сквозь кроны стал просачиваться слабый дождь, его холодные щупальца забирались под мои волосы и стекали по коже. Я снова споткнулся, но в этот раз сумел удержать равновесие. Впереди, среди деревьев, показалось нечто такое, от чего кровь в жилах похолодела. Старый дуб, обугленный, черный, со стволом, рассеченным надвое молнией, возвышался всего в нескольких ярдах от нас. Я узнал его, потому что уже видел несколько часов назад, когда первый раз шел этой дорогой. Ошибки быть не могло: раз дерево снова мне встретилось, значит, я хожу кругами, хоть и был уверен все это время, что двигаюсь на запад. Вернее, мне так казалось. Вот только лес, полный ками и духов, коварен. И неважно, что сбило меня с пути – местные обитатели или сама природа, сути это не меняло.

Ноги стали ватными, и я упал на колени в траву с ослабевшим девичьим телом на руках. Я склонил голову, зажмурился, крепко прижал кицунэ к себе, а ярость и отчаяние тем временем стали затягивать меня в бездну. Время истекло. Я не справился, и уже совсем скоро мой мир потеряет единственный лучик света, что только сумел в него пробиться.

– Мне так жаль… – прошептал я девушке, лежащей без движения на моих руках. Она снова ничего не ответила. От ее кожи исходил холод. – Юмеко, прости меня. Я… – Горло сдавило. Я бережно убрал прядь волос с ее помертвелого лица. – Мне тоже очень хотелось с тобой остаться, – признался я. – На все время, что мне только отведено. Ты помогла мне поверить, что и демон может удостоиться спасения.

Впереди едва слышно зашелестела трава, словно на нее опустился лист. Я поднял голову.

Неподалеку на камне стоял кодама, маленький и бесплотный, и наблюдал за нами, как прежде его собратья. На миг я подумал: может, убить этого ками, а потом взять Камигороши и прорубить себе дорогу сквозь лес, пока он меня не отпустит – или пока от него не останутся одни пеньки. Вот только кодама не излучал враждебности и угрозы. Его большие черные глаза смотрели на Юмеко с любопытством и тенью тревоги.

Во мне зажглась искорка надежды. Я осторожно вздохнул.

– Прошу… – начал я, но стоило мне только заговорить, и маленький ками исчез, рассеялся в воздухе и пропал из виду, загасив слабый огонек надежды. Я поник. Внутри ядовитыми змеями встрепенулись гнев и тоска. Даже если кодама в силах помочь, они и говорить с демоном не станут. Юмеко – вот кого они послушали бы, кого обступили бы, кого пропустили бы через лес. То ли потому что она кицунэ, то ли потому что кодама чувствовали ее непорочность, видели свет, манящий всех к ней, как манит мотыльков пламя. Мне вспомнились другая ночь и другой лес, полный кодама, их голоса, похожие на шелест сотен листьев, Юмеко, сидящая у огня, пока духи деревьев несут мерцающий лист.

У меня замерло сердце. Лист! Той ночью кодама наградили меня за то, что я убил медведя-демона, который высасывал жизнь из леса. О лесе я тогда и не думал, просто хотел выжить. Но в глазах кодама я оказал их обители огромную услугу, а они привыкли возвращать долги.

Лист – это символ того, что теперь ты друг леса, – вспомнились мне слова Юмеко. – Если тебе когда-нибудь понадобится помощь ками, прошепчи свою просьбу и пусти лист по ветру. Он донесет твои слова до местных кодама, и они помогут тебе, чем могут.

Сердце громко заколотилось в груди. Я осторожно опустил Юмеко на землю, торопливо открыл дорожную сумку и стал дрожащими пальцами перебирать содержимое. Почти все, что я взял с собой в путь, смыло волнами. Я достал опустевшие мешочки из-под лекарственных снадобий, промокший рис, бинты, моток веревки, но то, что я так искал, не нашлось. Куда же я его положил? Помню только, что в ту ночь рука машинально сунула лист в сумку – тогда казалось, что просить помощи у ками мне никогда не придется.

Наконец у самого шва пальцы скользнули по чему-то хрупкому и тонкому, точно бумага. Я со всей осторожностью высвободил находку и поднес к свету. Дыхание тут же перехватило. Это и впрямь был лист, крохотный и зеленый – такого же оттенка, как кодама, который мне его вручил. И хотя прошла уже не одна неделя, он не потрепался, не надломился, и в нем по-прежнему пульсировал мягкий свет. Его мерцание коснулось моих пальцев.

Я выдохнул от страха и облегчения, закрыл глаза, поднес подарок кодама к самому лицу, молясь о том, чтобы мою просьбу услышали, чтобы ками вняли словам демона.

– Лесные духи, – прошептал я непослушным голосом. – Помогите Юмеко. Мне для себя ничего не надо, делайте со мной что хотите, покарайте за вторжение, как сочтете нужным. Но, молю, окажите мне милость, спасите ее. Она очень нужна в этом мире.

Вокруг меня взвился ветер, взъерошив мне волосы и одежду. Повинуясь наитию, я раскрыл ладонь. Порыв ветра унес листочек, тот закружил меж ветвей и исчез.

Воцарилась тишина. Казалось, даже лес замер, обдумывая мою просьбу. С каждой секундой безнадежное смирение все сильнее давило мне на плечи. Я – óни, порождение Дзигоку, обители зла. Ками не станут слушать порочные речи демона.

Я подхватил Юмеко на руки, сел у дерева, прислонившись спиной к стволу, устроил ее у себя на коленях. Проверять пульс было страшно – вдруг я его не почувствую? Или, того хуже, найду, но он с каждым мигом будет слабеть, а