Стихийница - Екатерина Александровна Боброва Страница 22

Он не понял, как его вынесло из пещеры. Очнулся от того, что Лексар хлопал его по щекам, испуганно причитая, что убийство принца ему не простят, даже если он в нем не виноват, и Третий точно сошлет на каторгу, чтобы остальным повадно не было.

Иль открыл глаза, застонал — кожу неимоверно пекло. Дико хотелось пить.

— Так-так, — внушительно произнесла над ним пустота. — Кто бы сомневался? Снова эта семейка. Старший выпустился, пришел черед младшему нас доставать.

— Тихо ты, — одернул его второй безмолвный, — это ж брат кронпринца.

— А мне по пеплу, — не согласился первый, — наказание будет получать, как все. Давай его в лазарет, а потом на доклад к ректору. Четвертого все равно в академии нет. Пусть ректор решение принимает, куда энергию мелочи направить. Надо же было так довести источник⁈ Меня до сих пор трясет от выброса. Передашь, чтобы дня на три закрыли, а то спалит всех сунувшихся к жыргхве. И что они не поделили?

Сил отвечать у Иля не было, а когда они появились — целители знали свое дело — он угрюмо отмалчивался, разглядывая пол в ректорской. Рядом такой же безмолвной статуей застыл Лексар.

Ректор разорялся долго. О долге, дисциплине, уважении к дарованной им силе.

— Он позволил мою сестру забрать, — процедил Иль, когда ректор выдохся. — Я от него отказываюсь.

Мужчина аж онемел от изумления.

— Пока не вернет, я без магии обходиться буду. Мама же как-то жила без нее, пока папу не встретила…

Ректор сначала говорить не мог, только ртом воздух хватал и смотрел умоляюще, мол, шутка же, да? Только Иль был уже не маленький, чтобы просто так обещаниями разбрасываться.

— И я откажусь, — поддержал командира Лексар.

— Ну все!!! — раненым калкалосом взревел ректор. — Отказники, пожри вас огонь! Под арест. Обоих! Завтра разберемся, что с вами делать. И пусть… родители… Хотя бы ассара. Вот она пусть и уговаривает вас не маяться пеплом.

Ректор зря надеялся, это Иль знал твердо. Сестру надо было вернуть в первую очередь именно из-за мамы. Так что он не отступится, чтобы взрослые там ни придумали.

— Слышь ты, недоразвитие мозга. Плевок вальшгаса. Личинка трупного червя. Жертва ментального взлома. Трухляк навозный. Ошибка природы. Головешка тупая. Мозги, пеплом покрытые. Не понимаешь, что творишь, огрызок идиота?

Наставник Унтар разорялся добрых полчаса, ни разу не повторившись и оправдывая звание самого сурового наставника академии. И то, что Иля отдали ему, говорило о серьезности совершенного им проступка в глазах взрослых.

Оскорбления Иль переносил спокойно, почти равнодушно — дядя Сережа порой и не так выражался, когда считал, что малышня его не слышит. Оправдываться он не видел смысла, а потому угрюмо молчал, выжидая. У наставника была цель — выбить дурь из взбунтовавшегося курсанта, и он явно не собирался ограничиться словами.

— Не таких обламывали, — прищурившись, заявил Унтар, оценивая объект воспитания.

Объект смотрел исподлобья, явно имея противоположное мнение на данный счет. И где-то наставник Унтар уже встречал такой взгляд…

«Весь в отца», — мелькнула раздраженная мысль, и он ударил для начала тоненькой плетью. Та впилась в одежду, разрывая и оставляя на теле багровый след ожога. Пацан дернулся, стискивая зубы так, что скулы побелели. Взгляд потемнел, напитался ненавистью, и наставник ощутил легкую неуверенность, но отступать не собирался.

— Защищайся! — рявкнул он, чувствуя, как внутри тоже собирается злость. И это было плохо, ибо воспитание и злость не стоило совмещать.

Он выдохнул, возвращая себе контроль.

Дурак! Бунтарь нашелся, понимаешь ли! Еще и сторонников себе отыскал! Пол академии от него трясет, вторая половина им восхищается! Революционер, пожри его пламя! Как будто им тоже не жаль девчонку! Еще как жаль! Но обвинять в этом стихии? Еще и отказываться от них⁈

Унтар всегда подозревал, что двойня в семье не к добру. Да и зачем двое детей, когда с одним ребенком матери даром делиться сложно! Вот точно не воля это Девятиликого, чтобы за один раз и мальчик, и девочка.

Унтар всегда относился к двойняшкам с подозрением и, похоже, не зря. Вон как старшего рвет нестабильностью от исчезновения сестры. Разве дело это, чтобы пацан с ума сходил? И жалко его, но унижать огонь? Такого ни один асмасец не одобрит. Третий вон указание прислал: дело решить, как можно быстрее, пока слухи из академии не поползли по стране. Нечего подрывать устои государственности. Стихии — основа их жизни. Убери огонь и что станет с Асмасем?

— Курсант Илья, это приказ! Поставить щит! Призвать огонь!

И воздух нагрелся, воспламеняясь.

Иль, выгнулся, застонал — на спине показалась кровь. Он мотнул головой, стряхивая прилипшую к вспотевшему лбу прядь, облизал потрескавшиеся губы и уставился на наставника наглым взглядом зеленых глаз.

Мужчина молча выругался. Взял «лучшее» от родителей, паршивец. Наглость от матери — вот кто в свое время с легкостью нарушал правила академии, устраивая пирушки, вылазки, да и просто внося хаос. Ну а упрямство, конечно, от отца. Это у них семейное. И, главное, бесполезно орать или давить — только крепче стоять будет. Шантаж бы сработал, но на него у Унтара нет полномочий. Хотя ради матери пацан отбросил бы свои принципы. Только мать у него — ассара, и мужчина не был уверен, чью сторону она примет. Непредсказуемая женщина!

— Курсант Илья, подумайте о товарищах! О той боли, которая им предстоит, если вы продолжите упрямиться! И о том, что вы не сможете продолжать здесь учиться.

— Пусть! — упрямство в глазах стало фанатичным. — К бабушке поеду. Она в местную школу пристроит.

Нет, точно свихнулся. Добровольно в мертвый мир собрался! Четвертый такого предательства от сына не переживет.

И Унтар, преисполнившись долга, ударил по мальчишке всерьез. Волна огня подкатила, замерла в паре сантиметром от пацана.

— Последний раз спрашиваю, — начал было наставник, и тут его самым наглым образом прервали.

— Не сметь! — взревело на весь зал Вразумления. Между мальчишкой и мужчиной темной фигурой вырос дух огня. Он был стар. Вместо кожи — запекшаяся корка. Вместо глаз — два алых огонька. От фигуры потянуло жаром, воздух нагрелся, пробивая защиту, а Унтар с неудовольствием почувствовал, как капельки пота собираются на лбу. Мгновенье — и дух впитал в себя огонь, окружавший мальчика, еще и крякнул от удовольствия. По темной коже змейками побежали алые всполохи.

Унтар остолбенел. Он ожидал самого очевидного развития ситуации — оттаскивания обожженной тушки упрямца к целителям, заодно, пусть и голову проверят, а то вдруг и, правда, умом повредился. Ну или срабатывания у пацана инстинктов. Все же пятый курс. Много в