Возвращение домой - Евгения Преображенская Страница 21

Он защищал людей от зверей, но не смог уберечь от человека. Женщина появилась внезапно, после долгой отлучки его друга. Женщина любила красные одежды, пахла камнем, мёртвыми деревьями, из которых двуногие строят жилища, и… волком. Волосы и глаза её были непривычно светлыми, а улыбка бледной. Бледной, да желанной!

То, как смотрел на неё друг-человек, причиняло зверю странную, неизвестную доныне боль. Они оба и раньше расходились по весне, ведомые особым голодом. Потом всегда возвращались, чтобы охотиться вместе. Однако на этот раз всё было иначе.

С тех пор по лесам зверь бегал один. Груз годов вдруг отнял всю былую лёгкость. И только весеннее время немного облегчило ношу, что давила не на спину – на грудь.

Зверя вдруг обуяла злость, захотелось рыть землю, ломать кусты и валить деревья. Вот бы сейчас попался ему на пути достойный противник! И противник появился.

Из тени вышел человек. Был он выше и мощнее многих мужчин, однако в поступи его был изъян. Шёл он, сильно хромая. Одна нога была уже другой, будто кусок дерева рос из колена.

Пах незнакомец ещё более странно. Вроде и человек по силуэту, однако дух нечеловечий. Чужой землёй от него веяло, нездешней глиной и растениями, песком, дорожной пылью, солёной водой. Но при этом было в духе что-то очень знакомое, даже родственное.

Зверь замер, опустив голову, уперев копыта в землю и готовый напасть. Противник остановился, тоже разглядев его среди листвы.

– Какая могучая свинюшка! – раздался низкий одобрительный хохот. – Да что это я по-северному заговорил? Разве зверь может знать человечий язык? Или?..

Кабан возмущённо рыкнул, дёрнул хвостом, давая знать, что понимает, что не боится. В руках незнакомца он не видел оружия, а чем ещё может быть опасен человек, даже пахнущий столь чудно?

– Ты ведь не простой секач, верно? – продолжил незнакомец.

Он сделал шаг вперёд. Кабан повторил его движение. Уже не тоска и злость владели им, но бередило грудь любопытство. Он негромко, как бы снисходительно хрюкнул:

«Ну ладно, давай поглядим, кто ты таков. А на клыки посадить я тебя всегда успею».

– Здоровый, здоровый, как бык, – довольно изрёк незнакомец, и глаза его в сумраке блеснули красным пламенем.

«Умеем и мы так», – хрюкнул про себя кабан, задрав рыло и демонстрируя своё оружие.

Не только клыки, но и его взгляд часто пугал противников. Он это знал. Он предполагал, что есть нечто в его духе, отличающее его от прочих диких свиней.

– Да-а, так я и думал, – пробасил мужчина. – В тебе заключена сильная магия. Знакомая мне магия… Сдаётся мне, что некто спас твою поросячью жизнь, поделившись своей витали. Было такое?

Кабан утвердительно хрюкнул, зло фыркнул:

«Было дело! Да тебя оно как касается?»

– Магия сия знакома мне потому, что когда-то она создала и это тело, – незнакомец ударил себя кулаком в грудь. – Вот так чудо! Повстречать в бескрайних северных лесах зверюшку, с которой у нас так много общего… Впрочем, – он огляделся, – как говорила наша общая подруга: «сьидам ведут дороги». Или что-то в этом духе. Давно дело было. Много столетий прошло! – мужчина с красными глазами перевёл взгляд на зверя. – Интересно, туда ли я попал, а? Не знаешь, как называют эти места? Старина Бацун Эмон передал мне весть, что меня ждут в Айваллине. Но он быстрокрылый, а я вот пока доковылял теневыми тропами… Нога моя переделанная в итоге развалилась совсем, пришлось вот деревяшку приспособить, – мужчина усмехнулся, всматриваясь в морду собеседника. – Вижу, всё ты понимаешь. Однако я тебя вот не очень… А если мысленно? Осилишь, зверь?

«А ты попробуй», – хрюкнул про себя кабан.

«А вот и попробую, – раздался ответ прямо между его ушами, внутри головы. – Меня зовут Дэз!»

«Дик», – представился кабан.

«Отличное имечко, – кивнул путник. – Что ж, Дик, будем друзьями!»

– Значит, ты прибыл один? – в голосе пожилого чародея прозвучало плохо скрываемое разочарование.

– Не брать же дикого вепря с собой в город! – пошутил Тонар, но, заметив хмурый взгляд собеседника, поправился: – Да, Мили ещё не объявлялась. Со дня на день жду её. Договорились здесь в Сильвилте встретиться.

– Упрямее нрава дикого вепря характер у твоей жёнушки, – покачал головой чародей.

– И у твоей ученицы, – усмехнулся Тонар, будто бы Весел и сам не помнил любимицу.

– Переживаю я за неё, – вздохнул он.

– Знаю, дядь Весел, – Тонар взлохматил свои тёмные волосы, как делал всегда, когда нервничал. – Разбойников много в лесах по весне, звери голодные, нечисть… да я бы скорее за них переживал.

– А знаешь ли ты, что колдовать чародейкам не следует в некотором положении? – нахмурился Весел. – Вот что главное. Не звери лесные, не духи и не разбойники меня волнуют.

– А тебе ведомо, что отговаривать Мили от задуманного бесполезно, – тяжело вздохнул Тонар, утратив былую весёлость.

Мужчины шли по главной улице стольного града Гиатайна. Воздух гудел от голосов, словно все жители окрестных земель собрались здесь. Разночинный народ: люди, эльфы, гномы и прочие, каждый на своём языке ругались и спорили, шутили и кричали, пели и смеялись.

Будто задавая такт этой сложной музыке, размеренно постукивал о мощёные улицы посох чародея. Лоб его хоть и хмурили невесёлые думы, а радость весны пьянила сердце, как и у прочих. Сколько здесь жил Весел, он не переставал любоваться горожанами и Сильвилтом.

Высокие узкие окна и двери домов украшала кружевная резьба, выкрашенная в яркие цвета. Кровли возвышались одна над другой подобно куполам и переливались малахитово-зелёной черепицей. Пятиэтажные дома были сложены в четыре, а то и в восемь стен. Их венчали крыши, напоминающие гранёные луковицы, с надстроенными башенками поменьше.

Долгим был путь Весела и его брата Петра в эти края: через рудники и леса, через смерть близких и непростые испытания ученичеством. Но оттого больше ценили оба полученный дар. Старший, Весел, стал знаменитым чародеем, как мечтал. Младший же, Петр, освоил ремесло кузнеца.

Но в отличие от спокойного нравом Весела, Петра вечно тянуло дальше, что-то звало. Будто бы, наслушавшись сказок о Кадиме Колдуне, тот пытался освоить науки тайные, особенные. Или же манило его в другие края воспоминание о золотоволосой деве, с которой братья познакомились в Камышловке, деревне добытчиков.

Ведь благодаря ей – человеку ли, духу – Весел