Императрица без маски - Ли Ан Страница 20

Равен вошёл спокойно. Слишком спокойно для человека, вызванного к императору в полночь. Походка размеренная, плечи расправлены, но... левая рука слегка оттопыривает полу мантии — там что-то спрятано. Оружие?

Он ждал этого. Готовился. Репетировал ответы, продумывал пути отступления. Классическое поведение человека, живущего в постоянном страхе разоблачения. Помню пациента, Андрея Викторовича, который три года скрывал растрату. Такая же вымученная невозмутимость, такое же напряжение в челюсти.

— Лорд Равен, — начал Кайрон. Голос ровный, но я слышала подтекст — разочарование, едва сдерживаемый гнев. — Есть проблема с финансами.

— Какая проблема, ваше величество?

Интонация вопроса отрепетированная. Он знал, что его о чём-то спросят. Готовил универсальные ответы.

— Недостача. Крупная. Золото для армии исчезает. Тысячи империалов растворяются в воздухе.

Равен изобразил удивление. Плохо изобразил — брови поднялись на долю секунды позже, чем должны были при искреннем удивлении. Театральная пауза перед реакцией.

— Невозможно! Я лично контролирую все транзакции! Каждая монета на счету!

Слишком много восклицаний. Искренне возмущённый человек был бы ошеломлён, а не театрально возмущён.

— Именно это меня и беспокоит.

Пауза. Тяжёлая, давящая. Слышно, как потрескивают свечи, как скрипнула половица под ногой стражника. Равен облизнул губы — классический признак нервозности, пересыхает во рту от стресса.

— Ваше величество, вы обвиняете меня?

Попытка перейти в наступление. Защитная агрессия жертвы, загнанной в угол.

— А должен?

И тут Равен сделал ошибку. Фатальную, необратимую ошибку. Его взгляд метнулся к выходу — на долю секунды, но достаточно. Правая рука дёрнулась к скрытому кинжалу под мантией. Не для нападения — я видела по траектории движения — для самоубийства. Он готов был умереть, но не быть допрошенным.

Кайрон был быстрее. Ледяные оковы материализовались из воздуха, сковав казначея по рукам и ногам. Холод распространился по залу — иней побежал по стенам, дыхание стало видимым.

— Зачем, Равен? Деньги? Власть? Месть?

Равен рассмеялся. Горько, надломленно, на грани истерики. Смех человека, потерявшего всё.

— Власть? Какая власть у слуги? Тридцать лет я служил! Считал каждую монету, экономил на всём, урезал расходы! А что получил? Жалкое жалование и презрение аристократов! "Равен-скряга", "Равен-счетовод"! Даже пажи смеются за спиной!

Накопленная обида, помноженная на профессиональное выгорание. Но это не вся правда. В его глазах не злость — отчаяние. Глубже копать надо.

Я вышла из укрытия. Медленно, спокойно, чтобы не спугнуть. Равен дёрнулся в ледяных оковах, глаза расширились от ужаса.

— Нет, лорд Равен. Не поэтому. Расскажите про дочь.

Он побледнел так резко, что я испугалась — не случился ли сердечный приступ. Колени подогнулись, только ледяные оковы удержали его от падения.

— Откуда вы...

— Ваша дочь Элиза год назад поехала к родственникам на восток. В гости к тётке, как вы всем сказали. И не вернулась. Она заложница, верно?

Воспоминания Лираны плюс логика. У него на столе был портрет девушки лет восемнадцати — свежий, недавно написанный. Но писем нет, визитов нет. И главное — микровыражение боли каждый раз, когда кто-то упоминает семью.

Равен сломался. Буквально — всё тело обмякло, только лёд держал его вертикально. Слёзы потекли по щекам, размазывая остатки достоинства.

— Они... они схватили её по дороге. Сказали, если я не буду помогать, они... они прислали её косу! С кровью! Она моя единственная дочь! После смерти жены — всё, что у меня осталось!

Голос срывался, слова перемежались всхлипами. Мужчина, десятилетиями носивший маску невозмутимости, рыдал как ребёнок.

— Почему не обратились к императору?

— А что бы он сделал? — горечь в голосе можно было разлить по бутылкам. — Начал войну из-за одной девчонки? Дочери простого казначея?

Кайрон молчал, челюсть напряжена. Мы оба знали ответ — не начал бы. Политика не терпит сантиментов.

— Лорд Равен, — сказала я, подходя ближе. — Ваша дочь жива. Более того, я могу помочь её вернуть.

Он поднял голову, в глазах отчаянная, почти безумная надежда.

— Как? Вы не можете... они же...

— Обмен. У нас есть несколько восточных шпионов, схваченных за последние месяцы. Предложим сделку.

— Вы... вы сделаете это? После того, что я натворил?

— При условии, что вы расскажете всё. Каждую деталь. Кто ещё завербован, какие планы врага, явки, пароли. Всё.

Следующий час Равен говорил. Имена, даты, планы вторжения, схемы поставок оружия. Оказалось, сеть шпионов обширнее, чем мы думали — как паутина, опутавшая половину двора.

— Главный архивариус берёт золото за копии документов. Младший конюший травит лошадей перед важными выездами. Три повара подсыпают слабительное в еду перед советами — чтобы ключевые люди отсутствовали при принятии решений.

Системная диверсия. Не прямые удары, а тысячи мелких уколов, ослабляющих империю изнутри.

— Что с ним делать? — спросил Кайрон, когда допрос закончился. В его голосе звучала усталость — от предательств, от необходимости быть жёстким.

— Домашний арест. Под охраной, но с комфортом. Он жертва обстоятельств, не злодей по природе.

— Он предатель!

— Он отец. Ты бы не сделал то же ради своего ребёнка?

Удар ниже пояса, но эффективный.

Кайрон замолчал, мышцы на челюсти играли — признак внутренней борьбы.

— Кроме того, — продолжила я, — если мы вернём его дочь, он станет самым лояльным подданным. Благодарность сильнее страха. А человек, однажды предавший и получивший прощение, будет фанатично предан — из чувства вины и желания ее искупить.

— Ты слишком мягка.

— Или достаточно умна, чтобы различать врагов по убеждению и жертв обстоятельств. Первых нужно уничтожать, вторых — перевербовывать.

В дверь постучали — резко, панически, без соблюдения протокола.

— Войдите!

Вбежала Селина. Бледная как смерть, глаза закатываются, показывая белки — она в середине видения.

— Ваше величество! Император! Дракон! Я видела! Завтра! Кровь на троне! Древний проснётся!

Она покачнулась, я подхватила её. Тело напряжено как струна, мышцы вибрируют от напряжения видения.

— Селина, дыши. Медленно. Теперь говори — чья кровь?

— Не вижу... туман... но королевская. Точно королевская. Алая на белом мраморе, растекается как роза... И рёв... такой рёв, что стёкла лопаются...

Кайрон и я переглянулись. В его глазах тот же вопрос, что и в моих мыслях — насколько буквально понимать видение?

— Усилить охрану. Отменить все публичные мероприятия, — приказал он, уже поворачиваясь к двери.

— Нет, — возразила я, и он замер. —