Баллада о проклятой любви - Стефани Гарбер Страница 20

Эванджелина вспомнила, что с Джексом происходило то же самое, когда его заразили вампирским ядом. Тогда ей казалось, что он нарочно притворялся усталым, бессильно облокачиваясь на надгробные плиты и оседая на пол в дверных проемах. Но сейчас она даже поразилась тому, откуда он вообще нашел в себе силы двигаться.

Эванджелина не знала, как долго длился ее сон. Протерев глаза и опустив на пол дрожащие ноги, она наконец-то встала с постели. Ей казалось, что она могла проспать целый день.

В животе у нее заурчало, а во рту пересохло. Эванджелина огляделась и с приятным удивлением обнаружила поднос с едой, платье и медный таз для умывания. Вода оказалась холодной, но она порадовалась и этому, потому что ей страшно хотелось смыть кровь и грязь с волос и тела.

Эванджелина умылась и быстро привела себя в порядок, а затем набросилась на еду. На столе перед ней стояли и пышный хлеб, и жирный сыр, и ломтики холодного мяса, и ее любимый джем из инжира. К сожалению, насладиться трапезой у нее не вышло – безумный вихрь мыслей не давал ей ни минуты покоя.

Вот что странно: после того как она заразилась вампирским ядом, тревоги об Аполлоне куда-то исчезли. Но она все равно не могла не думать о том, затянулись ли его раны или он все еще терзается от боли. Эванджелина надеялась, что он был здоров и успел добраться до безопасного укрытия. Она не винила его в случившемся. Да и как она могла, ведь все указывало на то, что кто-то наложил на Аполлона заклятие.

И теперь она должна была выяснить, кто и зачем это сделал. Ей нужно вернуться в Волчью Усадьбу и расспросить обо всем Хэвелока. В прошлую их встречу он хотел ей о чем-то сообщить – возможно, о том, что Аполлон очнулся и вышел из вечного сна. Но Эванджелина отчетливо помнила, что Хэвелок выглядел взволнованным, а вовсе не радостным. Может, его тревожило что-то другое?

Эванджелина боялась возвращаться в Волчью Усадьбу в одиночку, но и оставаться здесь с Джексом и Хаосом тоже казалось невозможным.

Вновь ей в голову закрались подозрения, что Джекс приложил ко всему этому руку. Мог ли он своими чарами заставить Аполлона выстрелить в нее? Но она нужна была ему живой. Он бы не стал так поступать. По крайней мере, ей хотелось в это верить. И все же, когда речь заходила о Джексе, невозможно было с уверенностью что-то утверждать. Кроме того, что ему нельзя доверять – еще одна причина, по которой ей стоило уходить отсюда как можно скорее.

Эванджелина взяла в руки подготовленное для нее платье. Оно было тонким и почти невесомым, а украшения в виде прелестных цветочных бутонов придавали ему поистине восхитительный вид. И все же наряд этот больше походил на пеньюар, чем на обычное платье: тончайшая легкая ткань, рукава-фонарики, обнажавшие плечи, и такой глубокий вырез, будто она призывает всех вампиров поблизости наброситься на нее и укусить.

Она не удивилась, обнаружив по ту сторону двери в отведенные ей покои стражу – ту самую девушку-вампира с красными губами, которая укусила ее прошлой ночью.

– Не подскажете, где выход? – вежливо обратилась к ней Эванджелина.

Девушка уставилась на нее так, будто Эванджелина была маленьким ребенком, а она совсем не жаловала подобных созданий.

– Вам нельзя…

– Не продолжайте, – перебила ее Эванджелина. Безусловно, эта девушка могла сломать ей шею всего двумя пальцами, но Эванджелина знала, что нужна Хаосу живой, чтобы по доброй воле отдать свою кровь и открыть Арку Доблестей, а значит, ни одному вампиру не позволено было к ней прикасаться. – Если скажете, что мне нельзя уйти, то я очень рассержусь на Хаоса, а он, в свою очередь, рассердится на вас. Я бы предпочла обойтись без этого. Просто отпустите меня и покажите выход.

Девушка-вампир одарила ее лукавой усмешкой и отошла в сторону, всем своим видом давая понять, что не собирается указывать верный путь.

Но Эванджелина не расстроилась. Она уже бывала здесь и решила, что сможет найти выход самостоятельно. В прошлый раз, когда она приходила сюда с Джексом, они поднимались по лестнице, которая вывела их к кладбищу прямо над замком Хаоса.

Эванджелина храбро преодолевала все ступени, что встречались ей на пути. Она видела много пустых клеток и вмурованных в стены цепей с кандалами и не раз переходила на бег, заслышав неподалеку чьи-то шаги. Она тяжело и взволнованно дышала, когда наконец добралась до того места, которое, как Эванджелина надеялась, вело к самому верхнему залу.

Здесь не было ни цепей, ни клеток – только обманчиво изысканные вещицы вроде золотых канделябров, бархатных козеток и тончайших портьер. В дальнем конце находилась дверь, тяжелая и металлическая. Но она была заперта.

Эванджелина потянулась за кинжалом, но, конечно же, не нащупала его. Не в этом новеньком платье, больше похожем на сорочку. Возможно, она и вовсе обронила его в саду, что было даже к лучшему. Одна только о мысль о том, что Джекс увидит при ней свой старый кинжал, казалась ей невыносимой.

К счастью, Хаос тяготел к украшению стен оружием, поэтому Эванджелине не составило труда добыть другой нож и уколоть лезвием кончик пальца.

Быстро, пока вампиры не успели сбежаться на запах крови, Эванджелина приложила палец к двери. Ей не нравилась отведенная роль ключа, являвшегося частью пророчества, но все же она не могла отрицать, что оно давало ей одно прекрасное преимущество. Эванджелина чувствовала себя могущественной, чувствовала, что имела хоть какую-то власть, когда произносила заветные слова: «Пожалуйста, откройся», после которых дверь незамедлительно повиновалась.

Эванджелина вышла на свободу. И свобода эта имела привкус мороза.

Мир снаружи был таким же темным и мрачным, как и хранимые Севером тайны. Эванджелина поежилась, жалея, что не прихватила из владений Хаоса какой-нибудь теплый плащ. В ее покоях не было окон, и она отчего-то решила, что сейчас стоит день. Предположение ее оказалось ошибочным. В час этот царствовала сама ночь, и окружившая ее темнота точно не подходила для шелестящих платьев и изящных шелковых туфелек. Снег, должно быть, растаял за то время, что она провела под землей, поскольку, когда она отважилась ступить на кладбище, расположенное над подземным царством Хаоса, под ногами у нее оказались лишь сломанные