Погадать на суженного, или как-то раз под Новый Год! - Nyuta Страница 20

К моему облегчению, через несколько минут послышалось знакомое рычание, и вот, уже рядом с нами бежала большая черная пантера. Конь на нее никак не отреагировал, продолжая свой путь по зимнему лесу.

В такой компании мы ехали до рассвета. Остановились на краю леса, дальше нас ожидал тяжелый спуск к озеру, нужно было дать коню отдохнуть. Да и нам не мешало размять затекшие косточки.

Фима вернул свою постоянную форму. Чего-то молча ждал, возможно, благодарности.

Макс достал из рюкзака, привязанного к седлу, еду. Кот тут же оживился, завилял хостом в ожидании вкусняшки. Хоть ростом он и был с обычного кота, но ел явно за ту пантеру.

— Кстати, — заговорил Фима, доедая котлету, — всадники наступают нам на хвост. Я их припугнул немного, когда вас догонял, но это на долго их не задержит. Скоро они будут здесь.

— Что стало с лошадью Хавьера? — спросила Фиму.

— Когда твой облик испарился, я принял боевую форму, так быстрее вас догнать, и помчался в обратный путь. Конь Хавьера увидев пантеру, немного испугался, и его понесло в сторону города. Так что думаю, к тому моменту, когда я вас догнал он уже был у дверей лечебной лавки.

— Пора выдвигаться, — раздался голос Макса.

Мы снова заняли свои места, только теперь Фима ехал у меня на руках.

Придерживая поводья, стали спускаться. Конь шел аккуратно, буквально прощупывая копытом каждый миллиметр заснеженного холма. Спуск был долгим и медленным. Пару раз копыта Буцефала пытались скользить и лошадь чуть не свалилась с холма, но благодаря умелому управлению Максима, нам удалось отделаться легким испугом. Кот весь спуск сидел, вцепившись когтями в мои штаны, я же начала побаиваться, что останусь без них.

В общем все прошло хорошо и скоро мы уже стояли на ровной земле. Буцефал сразу поскакал вперед подгоняемый Максом, по расстилающейся впереди снежной равнине.

К полудню выехали на заледенелое озеро, и Буцефал замер. Озеро было большим, и по форме напоминала большую каплю. По берегу вокруг него росли деревья и кустарники. С одной стороны в него впадала река.

Было как-то непривычно тихо. Даже когда мчались через лес и равнину было оживление. Немногочисленные птицы и те молчали.

— Что-то тут нечисто, — заметил кот.

Буцефал настороженно водил ушами. И в какой-то момент он просто рванул вперед на лед, занесенный снегом. Макс не сдерживал его, положившись на инстинкты верного друга. Мы почти достигли противоположного берега, когда из-за деревьев появилось несколько всадников. Конь стал менять направление, но вдоль всего берега стали появляться люди. Максим стал разворачивать коня обратно, но там уже путь был перекрыт. Как всадники оказались здесь раньше нас я не знала, никто не знал. Было ясно одно: мы опоздали и оказались в окружении.

Глава 21. Пробуждение силы

Катя.

Кольцо сужалось. Буцефал водил мордой из стороны в сторону, крутился на месте, ища возможные лазейки. Макс сдерживал его. Все были напряжены. Всадники подходили все ближе и ближе, и вот когда расстояние между нами сократилось метров до пяти, они замерли.

Вперед выехал один из них. Капюшон скрывал полностью его лицо, но стоило ему чуть приподнять голову, как я увидела довольную хищную улыбку, от которой мороз пробежал по коже.

— Так, так, так! — заговорил всадник, до боли знакомым голосом. — Что же за пташки к нам попали в сети?

При этих словах конь фыркнул, Фима выгнул спину и зашипел, я же покрылась холодной испариной. В душе зарождалось нехорошее предчувствие. И только Макс сохранял не привычное для него спокойствие и уверенность. Никогда прежде не видела его таким. Всегда веселый и бесшабашный, заводной и беззаботный, сейчас был сдержан, внимателен до мелочей, осторожен. Он открылся для меня с новой неизведанной стороны. Максим прижал меня к себе сильнее, в знак поддержки, и тихо прошептал на ухо:

— Ни при каких обстоятельствах с коня не слезай, он вывезет тебя отсюда.

Сунул мне в руки поводья, и легко спрыгнул с Буцефала. Фима от него не отстал. Даже не заметила, как кот в прыжке поменял форму, и вот уже рядом с конем по правый бок стояла большая черная пантера в боевой ипостаси. По левый бок Макс, сжимавший рукоять меча, готовый в любой момент вступить в бой.

Раздался смех, и всадник скинул капюшон.

— Значит, по-хорошему не хотим, — сказал Данакт, также слезая с коня. — Честно признаться, на другое я и не рассчитывал.

— Что тебе надо? — заговорил Макс.

— Как минимум отмщения за позор из-за этой девчонки.

— А максимум?

— О, максимум ты мне дать не сможешь, сын Золотого дракона.

Макс нахмурился, я же смотрела на него удивленно.

— Похоже, ты не просветил свою спутницу, что являешься местным жителем.

— Какое это имеет сейчас значение?

— Может и имеет, — Данакт отошел чуть от коня. Его взгляд был пропитан холодом и высокомерием. — Бедное дитя, — между тем продолжал он, его голос был наполнен лживым сочувствием, — все кругом всю жизнь врали: мать и дядя скрывали в другом мире, вдалеке от отца, не рассказав о том, кем она является; ты тоже не просветил о себе. А что еще ты скрываешь?

— Тебя это не касается, — отрезал Максим.

Данакт усмехнулся:

— По глазам вижу, что ты ей не все рассказал о себе. Заметь, Кэтти, только я с самого начала говорил с тобой на равных, не скрывая своих намерений.

— Вот тут бы я поспорила, — не удержалась я. — Ты привел меня в этот мир обманом, решил жениться, не объяснив зачем. Возможно, у вас с отцом личные счеты и за счёт меня ты решил с ним поквитаться?

— Умная девочка, — улыбаясь продолжал Данакт. — Чем же я не устроил тебя в виде будущего мужа?

— Я тебя не люблю.

— В нашем мире браки между влиятельными людьми заключаются не по любви, впрочем, как и в том мире, в котором ты выросла. Любовь — это слабость, из-за нее человек совершает глупые, необдуманные поступки, на правда ли Максимилиан?

— Заткнись, — прошипел Макс.

— Что так?

— Чтобы ты не говорил, я не выйду за тебя замуж, — ответила я Данакту.

— Милая, твой намек я прекрасно понял, и поверь, урок усвоен. Меня как бы тоже не прельщает перспектива всю оставшуюся жизнь бегать по лесам в твоих поисках, после очередного побега. Но, видишь ли, в чем дело, гордость моя была уязвлена и душа требует отмщения, — при этих словах на лице Данакта появился хищный оскал.