Отныне мой пульс семь ударов в минуту - Аника Ледес Страница 2

4) При наличии привлекательной внешности допускается работа в пабах и публичных домах с письменного согласия графа.

Разрешено сожительство с мужчинами в соответствии с родовой принадлежностью.

Отобранные королевской семьей Скупидьи обязаны вынашивать потомство семьи Васильяс.

5.7.Обязанности мужчин вне усадеб:

1) Работать на тепловых электростанциях, котельных, очистных сооружениях, шахтах, обслуживать ветроэлектрические установки.

2) При наличии привлекательной внешности допускается работа в пабах и публичных домах с письменного согласия графа.

Разрешено сожительство с женщинами в соответствии с родовой принадлежностью.

6. Наказания за неподчинение закону.

6.1.Наказания вампиров:

1) За неповиновение королю или предательство королевства — смертная казнь;

2) За иссушение Кафари — 10 лет в темнице с еженедельными пытками;

3) За иссушение Аспри — 10 лет в темнице;

4) За иссушение Шкотади — 5 лет в темнице;

5) За иссушение Скупидьи — 2 года в темнице;

6) За превышение уровня наказания человека и уродование лица Кафари — пытки в соответствии с решением короля.

6.2.Наказания людей:

1) За неподчинение королю или предательство королевства — смертная казнь с предварительными пытками дубиной;

2) За неподчинение вампиру — двадцать ударов хлыстом/кнутом по любой части тела, кроме лица, или подвешивание за конечности;

3) За взгляд в глаза вампирам без позволения — двадцать ударов хлыстом/кнутом по любой части тела, кроме лица, или подвешивание за конечности;

4) За разговоры в присутствии вампира — десять ударов хлыстом/кнутом по любой части тела, кроме лица, или подвешивание за конечности, или за третье нарушение — отрезание языка;

5) За отказ от сдачи крови — иссушение;

6) За бег по территории замка — десять ударов хлыстом/кнутом по стопам;

7) За касание титулованного вампира по неосторожности/без согласия — десять ударов хлыстом/кнутом по ладоням;

8) За проявление неуважения в вампиру — десять ударов хлыстом/кнутом по любой части тела, кроме лица;

9) За самосуд — прижигание языка раскаленной кочергой.

Глава 1

Я лежу на кровати и размышляю о жизни. Каждый раз, когда я не занята, в мою голову лезут мысли о бренности существования, о том, насколько же этот мир ужасен и несправедлив. Людей не принимают за живых существ, но ведь именно мы и живые!

Однако таких, как я, берегут. Нас могут бить, наказывать, но только не убивать и не уродовать лицо — это запрещено. Этот закон смешон. Мы нужны им опрятными и не отпугивающими острый глаз вампиров. Без нас они могут существовать, но королевская семья отбирает только таких, как я. И нас называют "Кафари".

Я видела мало людей, но наши отличия налицо: в других людях есть цвет. Мы же белые с макушки и до пят.

В выходные дни я много читаю. В библиотеке сохранилось мало художественной литературы, но эти немногочисленные книги я перечитывала множество раз. Погружаясь в солнечные миры, глубины сурового океана, взлетая с героями в облачные небеса, я оживаю, ведь никогда не ощущала на своей коже лучиков солнца, не видела мира за пределами темного дворца и даже не знаю своих родителей. Все, что я умею — быть прислугой и пищей для королевской семьи. И сегодня из меня вновь выкачают кровь, снова мне будет плохо. Во время обморока я смогу забыться. Может мне вновь привидится что-то приятное.

В комнату без стука ворвался королевский врач со всем необходимым оборудованием: иглой, катетером, трубками, тарой и жгутом. Как обычно, Ятрос Асими перетянул мою руку на уровне плеча, а потом воткнул иглу в измученную годами вену. Когда это случилось в первый раз, мне было всего двенадцать. Тогда у меня брали по сто миллилитров крови. Сейчас же мне шестнадцать и у меня забирают триста миллилитров раз в четыре месяца.

Меня часто нахваливали за особо ароматный и пьянящий вкус. Никогда я не воспринимала это за комплимент, но приходилось улыбаться и кивать в знак уважения и страха перед высшей расой.

— Закончили, — уведомил меня бархатистый голос врача. У всех вампиров невероятно приятные голоса. Когда они общаются между собой, это очень похоже на приятную мелодию. По их словам: для чувствительного слуха вампира человеческая речь скрипучая, поэтому нам не дают сказать лишнего слова.

Ятрос снял жгут, перетянул мою руку тугой повязкой, и буквально через пару секунд мои веки отяжелели, комната начала затуманиваться, а в теле появилась знакомая легкость. Я мечтала вновь пуститься в приключение за пределы стен, как и каждый раз после забора крови, ведь последующие два дня будут сущим адом. Меня будет тошнить, голова будет идти кругом, слабость скует все тело. Всем в этом жутком замке безразлично моё самочувствие, кроме двух человек: Изы — моей соседки по комнате, и Элиди — женщины, заменившей мне мать.

Проснулась я ближе к вечеру, когда Иза хлопнула дверью. Сегодня подруга пришла с опухшими глазами, что бывало довольно часто.

— Ну и кто из этой семейки обидел тебя?

— Какос, — пропищала Иза, сдерживая новую партию слез.

Я приподняла одеяло, чтоб она запрыгнула ко мне. Девушка сразу же улеглась и прижалась лбом к моему лбу.

— Он снова издевался надо мной. Заносчивый ублюдок.

— Что он сделал?

— Решил, что я плохо помыла пол в его покоях. Из-за крохотного пятнышка он заставил меня… — Подруга с трудом могла говорить. Слезы лились из ее голубых глаз двумя ручейками. Я прижала ее к себе и начала гладить по спине. Все мое нутро болело за ее душевные терзания.

— Он заставил отмывать это чертово пятно языком! В свои почти шестьсот лет он продолжает вести себя, как малолетний придурок. Почему мы должны терпеть такое унижение? Это несправедливо.

Как же мне стало тоскливо от того факта, что я совершенно ничем не могла помочь Изе. Я была готова разрушить этот прогнивший мир ради нее, но в моей власти находились лишь швабры и тряпки. Мало кто последовал бы за мной, если бы я решилась восстать против вампиров. Наш крохотный отряд погиб бы в считанные секунды.

— Иза, прости, что тебе пришлось терпеть это. Я бы хотела быть на твоем месте, забрать твою боль, но…

— Нет, ты не виновата, — сразу же перебила меня подруга. — Это все из-за семейки монстров. Надеюсь, однажды им вернется в двойном размере.

Мы пролежали еще около получаса, перешептываясь о нашей несправедливой жизни, а потом нас уведомили об ужине. Мы вместе со всеми служанками отправились в обеденный зал для слуг. Ужинали мы общим составом: двадцать мужчин и пятьдесят женщин, включая детей. Никто не смел проронить и слова, за очень редким исключением. А все дело в том, что обеденный зал королевской семьи находился