Сиротка в Академии Драконов - Оксана Гринберга Страница 19

- Все остальное артефакт сделает за вас, – добавил другой.

И все одобряюще мне улыбнулись. Даже нари.

Кивнув, я медленно подошла к артефакту. Затем вытянула руки и положила ладони на гладкую и прохладную поверхность шара, загадав… Вернее, изо всех сил постаравшись обратиться к тому, что я не чувствовала.

К своей магии.

Но ничего не произошло – никаких изменений в артефакте не случилось. Стекло как было прозрачным, так таким же и оставалось.

Прошла секунда. Другая. Третья...

Напрасно я пыталась воззвать к тому, чего не существовало в природе, – артефакт оставался без изменений.

- Не расстраивайтесь, мисс Гордон! – подал голос кто-то из экзаменаторов. – Сосредоточьтесь. У вас все еще есть время.

Тут назвавшийся Кайреном ВарШайленом сделал шаг вперед. Я подняла на него глаза: его лицо было спокойным и красивым, а еще от него пахло морем.

Его губы шевельнулись.

- Вспомни! – прошептал он.

В этот самый момент – в момент моего наивысшего отчаяния – голову внезапно сдавило. Сначала легко, а потом все сильнее и сильнее…

До такой степени, что я даже зажмурилась.

А когда снова открыла глаза, то артефакт под моими руками полыхал ярким золотистым светом.

Я открыла рот, но у меня вырвался лишь нечленораздельный звук. Наверное, потому что никаких дельных мыслей тоже не осталось – было лишь изумление, смешанное с головной болью.

Экзаменаторы тоже не произносили ни звука – в зале повисло растерянное молчание, и я не могла понять…

- Мне продолжать? – кажется, пробормотала я.

Но пусть я задала вопрос, ответа на него так и не получила. А потом мне стало не до этого, потому что артефакт принялся меняться – и в ярко-золотой свет примешались тревожные алые оттенки.

Голову тем временем продолжало сдавливать, заодно загудело в ушах, причем настолько сильно, что я почти перестала слышать окружающий мир.

В груди разгорался пожар – кажется, именно он стал причиной того, что такой же вспыхнул и в артефакте.

Я все еще держала руки на сфере, но пусть бушующее внутри нее пламя казалось слишком ярким и давно уже притрагивалось к моим ладоням, меня оно почему-то не обжигало. При этом я понимала, что происходит нечто выходящее за рамки привычного и мне не помешало бы это прекратить.

Но я не могла!

Не знала, как это сделать!

К тому же накатило странное оцепенение, и у меня не получалось отнять руки от сферы. Не только это – у меня не хватало сил даже пошевелиться.

Хорошо, хоть могла устоять на ногах!

Шум в ушах тем временем продолжал нарастать. Сквозь него я все же разобрала, как кто-то говорил… Кажется, ко мне обращался Кайрен ВарШайлен.

Он о чем-то меня просил – но делал это негромко, и я не могла понять…

Другие экзаменаторы тоже принялись подавать голоса. До меня доносились их громкие восклицания: «Достаточно!», «Хватит уже, мисс Гордон!» и «Прекратите это немедленно!», но остановиться было выше моих сил.

Руки словно приросли к сфере.

С давлением на голову тоже стало совсем уж плохо, а потом это чувство словно вырвалось наружу…

Так и есть – вырвалось, потому что я услышала, как принялись с треском лопаться стеклянные предметы. Один за другим взорвались графин с водой, затем какие-то колбы на полках, после чего такая же участь постигла чернильницы на столах.

Следом пришел черед окон.

Стекло затрещало и рассыпалось на мелкие кусочки, но они все же не разлетелись во все стороны: кажется, экзаменаторы сумели удержать осколки магическими щитами.

- Я не хотела! – пробормотала я, вспомнив…

Не совсем то, о чем недавно просил меня нари, – вместо этого на ум пришли слова Тео, который заявил, что я учинила нечто подобное в приюте.

С вылетавшими окнами и растрескавшимся стеклом зеркал.

Но, кажется, на этот раз все грозило вылиться в значительно большие неприятности, потому что сфера под моими ладонями давно уже полыхала зловеще-алым цветом.

Артефакт заметно увеличился в размерах. Он продолжал расти, и я внезапно поняла, что до взрыва осталось всего ничего…

В следующую секунду Кайрен ВарШайлен сбил меня с ног. Мы с ним грохнулись на пол, он вдавил меня в паркет, и его тело закрыло меня от опасности.

Потому что раздался тот самый взрыв.

Кажется, артефакт разнесло на кусочки, а потом меня накрыло магической волной.

Но уже через секунду все закончилось.

Я почувствовала, как спадает напряжение, а вместе с ним уходят и остатки моих сил. Давление на голову тоже ослабело, затем стал постепенно возвращаться слух.

Кто-то неподалеку ошеломленным голосом спрашивал, все ли целы. За разбитыми окнами зарычал, пролетая, дракон, и его трубный голос разнесся по залу.

Кайрен лежал сверху и смотрел мне прямиком в глаза. В его взгляде мне чудилось беспокойство и еще что-то… неуловимое.

Но пусть было тяжело под весом его мускулистого тела, мне вовсе не хотелось, чтобы он уходил. Заодно я понимала, что осталась совершенно без сил, а перед глазами начало темнеть.

И это было не к добру.

- Я прошла… освидетельствование? – собрав последние остатки сил, прошептала я.

- Еще как прошла, – отозвался он, после чего начал подниматься.

В этот момент меня окончательно накрыла темнота. Но последнее, что я успела ощутить, – это странное чувство сожаления.

Нет, вовсе не из-за того, что нечто, живущее глубоко во мне, в момент отчаяния вырвалось на свободу, уничтожив артефакт, разбив все окна и порядком перепугав экзаменаторов.

Мне было жаль, что магистра Кайрена ВарШайлена – кем бы он ни являлся на самом деле! – больше не было со мной рядом.

***

Селеста стояла на самом краю скалы – на смотровой площадке академии, где было достаточно места для того, чтобы приземлился еще и дракон.

Но никакого дракона рядом с ней не было, и Селеста серьезно сомневалась в том, что ей когда-либо удастся его призвать.

А если и призовет, то какого именно. Хотя на освидетельствовании артефакт уверенно показал владение Водной магией и то, что в ней достаточно драконьей крови…

Но сейчас Селесту занимало совсем другое. Уставившись вдаль и пытаясь высмотреть в синей дымке бесконечный горизонт, она сжимала в руке полученное пару часов назад письмо с Найрена.

Бумага была тонкой и шершавой – отец привычно экономил на мелочах, потому что любил жить на широкую ногу, разбрасываясь деньгами направо и налево.