Сокровище Нави. Болотница - Кристина Юрьевна Юраш Страница 19

По глазам я понимала. В детстве он на царевен-лягушек слюной не капал. И сразу было понятно, что он не извращенец. Крупные, лощеные комары вились вокруг него, нагуливая аппетит.

Мужик издал тихий писк, шарахнулся в сторону кустов и затерялся в лесу. Так, если спросит, почему не утопила, я скажу, что про «догонять» речи не было.

Но самооценке хотелось верить, что он просто крепко женат и изменять не собирался. Хотя очень хотелось.

Я поняла, что придется еще ждать. И я села ждать. Солнце клонилось к закату. Я понимала, что скоро выучу всех лягушек по именам. Тут просто целый сериал развернулся. Он ей, значит, песни поет, вокруг нее, а она сидит, глаза закрыв. Дескать, плевать на тебя, мужик. Сколько не бился несчастный, сколько серенад не пел, но головастиками в его случае не пахло. Он вздохнул, посмотрел на меня как-то понимающе-проникновенным взглядом и упал в болото. И теперь она сидит и поет песни, видимо, о женской тоске и одиночестве.

Болотная гниль въелась в кожу, как вековой мох в корни деревьев. Я вросла в это болото, стала его частью, его тихим шепотом, его прохладной, удушающей хваткой. Мои волосы – пряди тины, глаза – два тусклых огонька, отражающие гниющий свет мертвой луны. Я все еще ждала.

И вот я услышала их. Шаги. Легкие, неуверенные, хрустящие по сухим веткам на окраине болота. Сердце, или то, что его заменяло, сжалось. Я притаилась глубже в трясине, сливаясь с ландшафтом, становясь невидимой, неощутимой.

Шаги приближались.

Сквозь пелену тумана проступила фигурка. Маленькая, хрупкая. Ребенок. Мальчик лет семи, не больше. Одет в простую крестьянскую рубаху и штаны, запачканные землей и ягодами. В руках он держал старое лукошко, наполовину заполненное красными бусинами клюквы.

Он не боялся. Он не чувствовал опасность, которая сочилась из каждого клочка этой проклятой земли. Он просто… собирал ягоды.

Я наблюдала, как он присел на корточки у кочки, разгребая мох пальчиками. Его лицо – чистое, наивное, освещенное нежным рассветом – было испачкано ягодным соком. Он выглядел таким… живым.

И вдруг его взгляд встретился с моим.

Он замер. Я тоже.

Он должен был убежать. Он должен был… бояться. Я нарочно вытащила ноги, как бы давай понять, что я тут не просто так кувшинку грею.

Но ребенок не сделал ничего из этого.

Он просто смотрел. С любопытством.

«Здравия вам», – пропищал он тоненьким голоском.

Мои костлявые пальцы непроизвольно сжались, терзая рубаху. Я должна была… заманить его. Заговорить с ним. Поманить ближе. Утопить.

Но я не могла.

Мысль о том, чтобы причинить вред этому ребенку, обожгла меня, словно раскаленное железо. Утопить? Этого мальчика с наивными глазами и лукошком ягод? Да как я могла даже подумать об этом?

Волна ярости захлестнула меня. Ярости на себя. На болото. На договор.

«Уходи», – глазами показала я, чувствуя, как ком подступает к горлу.

– Уходи отсюда. Тебе здесь не место, – сквозь зубы прошептала я, видя, что детское любопытство растет с каждой секундой.

Я хотела, чтобы он ушел. Чтобы он был в безопасности. Чтобы я не должна была… выбирать.

Мальчик нахмурился. «А что ты здесь делаешь?»

«Я… я живу здесь», – прошептала я, чувствуя, как щеки обжигает предательский румянец.

Мальчик улыбнулся. «Здорово! А меня зовут Дёмушкой. А тебя?»

Дёмушка? Ой, мама дорогая!

– Уходи, Дёмушка! – крикнула я. – Тут болото! Тут опасно!

Только сейчас я увидела, что Дёмушка стоит на скользкой кочке.

– Осторожно! – прошептала я, переживая за детскую ногу в каких-то лаптях, которая вот-вот соскользнет в воду.

– Я не могу уйти. У меня дома кушать нечего, – выдохнул Дёмушка.

Я посмотрела на лукошко, которое было даже не полным, а потом взгляд скользнул на мою грудь с ожерельем. Я попыталась сорвать его с себя, мучимая угрызениями за передаренные подарки, но Дёмушка выглядел ужасно. Он был худым настолько, что в дырявых штанах, подпоясанных веревкой, виднелись тощие ноги. Даже коленки казались огромными по сравнению с ножками-палочками.

– Так, – выдохнула я, понимая, что в эту грязь лезть не хочу. – Сейчас бросаю, а ты лови…

Я сорвала с себя ожерелье, размахнулась и бросила его. Оно попало на кочку. Вот это я дала! Я обычно сахаром в чай не попадаю, а тут прямо в точку на кочку! Ему просто шагнуть на следующую и забрать.

Но тут кочка, на которую упало ожерелье, перевернулась под детской ногой. И ребенок упал в трясину!

Глава 27

Вздрогнув, я испугалась настолько, что закричала.

Теперь мутная тина и мерзкая болотная жижа меня не пугали. Я бросилась по кочкам, а потом стала тянуть ребенка на берег. Напуганный, он цеплялся за меня, а я барахталась лягушачьими ногами, понимая, что благодаря им я с легкостью могу выбраться из болота.

– Давай же! – шептала я, пытаясь отвоевать его у трясины. – Ну давай…

Мы вывалились на сочную траву и жирную грязь. Я лежала, пытаясь отдышаться, чувствуя, что если бы сейчас считала калории, то ушла бы в минус.

– Малыш, ты как? – спросила я, видя, что ребенок смотрит на меня с ужасом.

Так, надеюсь, никто не видел! Ну не дам же я ребенку погибнуть! Мне совесть не позволит! Она приходит ночью вместе с волчком и спорят до посинения, кто будет грызть мой бочок.

– А что у тебя с ногами, тетенька? – прошептал Дёмушка, не сводя взгляда с моих лап. Детские глаза на перепачканном грязью лице округлились.

– Шла по лесу – медведь наступил! – отшутилась я, пытаясь спрятать свои ласты.

Дёмушка встал, разжал грязный кулачок, а в нем было ожерелье.

– Иди, милый, – выдохнула я, видя, как Дёмушка ищет свою корзинку дрожащей рукой.

Он схватил корзинку, а сам направился в лес.

Я улыбалась, сидя на кочке. Глаза у малыша были напуганными. Ну еще бы! Не каждый день можно увидеть у тети лягушачьи лапы вместо ног видишь. Было даже немного обидно, видя, как кроха ускоряет шаг и уже ломится через дремучую чащу, со страхом глядя на меня.

“Дожили! Даже дети боятся!” – выдохнула я. – “Теперь мною детей пугать можно!”

Настроение, конечно, слегка приуныло. Я сплюнула ряску и посмотрела на свою грудь. Есть спасатели Малибу, красивые, загорелые, в красных купальниках с большой грудью. А я тут филиал открыла.

Я обернулась, чтобы снова ползти на свою позицию для заманивая, как вдруг дернулась и