Продам жену, торг уместен - Диана Рахманова Страница 19

Стоит ли тратить их на ледяную гордость? На молчание? Прятаться за маской отчужденной, неприступной аристократки? Если это мои последние дни, то почему бы не провести их в объятиях того, кого люблю? Мы уже потеряли пять лет. А вдруг у нас осталось всего несколько дней, чтобы хоть как-то наверстать упущенное?

Я не знала, как сказать, что хочу быть рядом. Не умела говорить о таких вещах. Никогда не приходилось. Да и любые слова казались неуместными, глупыми, слишком уязвимыми.

А если просто… если просто прикоснуться?

Сердце в груди билось с такой силой, что я боялась – он услышит. Сделала вдох и, не позволяя себе передумать, медленно подползла к нему, обвив его руками и ногой, прижавшись всем телом. Сорочка, задравшаяся на бедре, оставляла кожу открытой. Его ладонь легла мне на икру – теплая, сильная. Пальцы скользнули вверх, чуть дрожа, нащупывая границу ткани. Он остановился, и я услышала, как его дыхание стало тяжелым, сбивчивым.

Так же, как мое.

Ни один из нас не произнес ни слова.

В темноте мужчина нашел мои губы. Поцелуй был осторожным. Почти вопросом. Но когда я ответила, напряжение, скопившееся между нами, разом вспыхнуло.

Пальцы, губы, тела – все переплелось в одном безумном, яростном порыве, что не знал ни стыда, ни страха. Только потребность – остаться, раствориться, стать единым целым.

Я не помню, как сорочка исчезла с моего тела. Как его рубашка оказалась скомканной у изножья кровати. Все было слишком быстро – и в то же время мучительно медленно.

Кассиан был нежным. Таким нежным, каким только может быть тот, кто слишком долго мечтал прикоснуться.

И когда все закончилось – дыхание вернулось, сердце успокоилось, – он не отпустил. Мы лежали, прижавшись друг к другу, я кончиками пальцев изучала изменившиеся черты его лица, заново запоминая.

– Мы и правда… – прошептала я, не договорив. Потому что слов не хватало. Потому что страх все еще сидел в груди – что это только миг, и он исчезнет.

Он поймал мою руку, поднес к губам и поцеловал в запястье. И, не открывая глаз, произнес тихо, почти лениво, но в этом ленивом было больше угрозы, чем в любой клятве:

– Это точка невозврата. Даже не думай снова просить развод, Амалия.

Я усмехнулась, пряча щеку у него на груди.

– Я хочу двух детей… – произнесла со смешком. – Если выживу, я подарю тебе двух детей.

Мне нужно было сказать это. Чтобы он знал. После тех колючих слов, что я бросила прошлой ночью…

Он не ответил сразу. Его ладонь легла на мою талию – крепко, уверенно. А потом я почувствовала его губы в своих волосах – мягкий, теплый поцелуй в макушку.

Не страстный, не требовательный – тихий.

Как клятва.

Как обещание, которое не требует слов.

– Ты выживешь, – сказал он наконец, спокойно и уверенно. – Даже если придется идти против всего королевства – я не отдам тебя.

Глава 11

Три дня пролетели как один миг.

Первым делом я вместе с мужем навестила законника, с которым встречалась ранее, и с его помощью отозвала имя рода от фабрики. Дело это было небыстрое, но мужчина, словно чувствуя вину за то, что невольно помог мошеннику, пообещал «подергать за ниточки», чтобы ускорить процесс.

Остальное время я пропадала на фабрике, работая над частью плана, на которой держалась вся наша безумная затея.

Зелье, что я взяла за основу, было пустяковым – полубалаганной забавой, которую студенты академии варили в подвалах для игр вроде «Правда или действие». Оно вызывало легкую разговорчивость, и чаще всего его применяли, чтобы вытянуть у кого-нибудь невольное признание в симпатии.

Пустяк. Шалость. Забава.

Но это было лучше, чем ничего.

Мы втроем: я, Габриэль Хольц и Люсьен Фавероль – с самого утра закрывались в алхимической лаборатории и исчезали для остального мира до самой ночи.

Два старика, лучшие алхимики фабрики, словно обрели вторую молодость. Сжатые сроки и сама суть задачи – создать зелье, которое может спасти «Монфор Альба», – разожгли в них прежний огонь. Мы работали без устали: спорили, выдвигали гипотезы, меняли формулы на лету. Комнату заволакивало парами, температура скакала, колбы дрожали, а воздух гудел от напряжения.

И когда содержимое колбы наконец стабилизировалось, приобретя мягкий золотистый отблеск, а жидкость легла ровным, зеркальным слоем – в лаборатории воцарилась тишина.

Габриэль, шумно выдохнув, вытер лоб рукавом и хрипло рассмеялся:

– Чтоб я сдох, если после такого он не запоет соловьем!

– Вот она, – воскликнул Люсьен, сверкая глазами, – настоящая алхимия! А не ваши коммерческие настойки!

Я улыбнулась. У нас было зелье. И у нас был шанс.

Ночи я проводила в объятиях мужа. Мы торопились вдохнуть друг друга, впитать, запомнить до последней линии, будто завтра могло не настать. Кассиан держался спокойно и ровно, но за день до аукциона, зайдя в его кабинет, я увидела на столе бумаги.

Фальшивые документы с нашими именами.

– Что это? – спросила я тихо, касаясь кончиками пальцев пергамента.

– План Б, – ответил он негромко. – Если все пойдет не так, мы исчезнем. Начнем заново, далеко отсюда.

Он поднял на меня взгляд – ровный, почти бесстрастный, но по напряжению в уголках глаз я поняла, что он уже сотню раз проиграл такое развитие событий в голове.

– Очень надеюсь, что до этого не дойдет, – прошептала я, переплетая свои пальцы с его.

Я действительно верила, что нам не придется убегать. Но сам факт того, что он был готов бросить все: титулы, влияние, всю прежнюю жизнь, – только бы вытащить меня из этого пожара чужих амбиций, рвал мое сердце на части.

Наконец наступил тот самый день.

В полдень зал «Гранд-Этериума» сиял ослепительным светом хрустальных люстр, отражавшимся в полированных мраморных полах. Сегодня здесь почти не было дам – лишь суровые лица аристократов и купцов, собравшихся на обычные торги, а не на позорное зрелище продажи известной аристократки.

Я стояла за тяжелой бархатной шторой, сжимая в руках документ – тот самый, что отныне лишал фабрику имени Монфор. Мои пальцы дрожали, но сердце билось ровно, готовое к битве.

Кассиан появился бесшумно, как тень. Положил руку мне на поясницу.

– Все готово, – сказал он, и его голос, твердый и уверенный, придал мне сил. – Оливия и Тейр на местах.

Я кивнула, прогоняя страх. В этот момент раздался голос аукциониста:

– Уважаемые гости, прошу занять свои места. Через пять минут мы начнем.