Встречная-поперечная - Антонина Циль Страница 19

— Ну… тогда… я подожду.

Кудря и впрямь оказалась смирной и уравновешенной, лишь встряхивала гривой, когда Булат игриво поводил в ее сторону головой.

— Тиш-ты, морда … — на местный лад приговаривал Игнат, пощелкивая языком. — Ишь… лукавка.

Маша была совершенно счастлива. Уж теперь-то она выполнит веское слово, обещание, данное обитателям пруда. И им хорошо будет, и сад, возможно, от непонятной напасти избавится. Явно же от черной воды болеют яблони и чахнут цветы.

И как же хороша погодка! Солнце светит, птички поют… но все тише-тише, вот и вовсе замолкли. И брови Игната тревожно сошлись вместе.

Тропа сузилась, затем неожиданно вильнула. У Маши закружилась голова, и она вцепилась в поводья. Ворожба – она всегда так Машей ощущалась, характерной слабостью.

— Завел-таки, — Игнат, ехавший первым, издал невеселый смешок и спешился, не торопясь ступать на узкую тропку среди разнотравья.

Перед путниками открылся вид на обширный луг, заросший высокой травой, с голубыми пятнышками цикория, алыми брызгами маков и желтыми кустами крестовника.

— Навий луг, — уверенно определила Маша. — Травы не по сезону цветут. Нам на него нельзя, до новой луны не выберемся. Не очень-то рады тут нашему визиту. Что, вообще-то странно. Ни вы, ни я ничего плохого хозяину не сделали.

Игнат кивнул, и Маша смутилась. Все она по учительской привычке встревает, наставления дает. Кому как не сыну ведуньи знать поперечные уловки.

— Рассержен он, люто, — неохотно буркнул Игнат. — Отчасти понимаю его. Местная знать привечает туристов, и не просто любопытных обывателей, а любителей пощекотать нервы и попробовать на вкус чужой боли, а это охота… и такая, знаете ли… с собаками.

Маша горько вздохнула. Многие до сих пор воспринимали Поперечье как вражескую территорию. И не понимали, что время вражды давно прошло. Времена изменились, но не то коренным образом, что вбито было в головы старшими поколениями, там и осталось.

— Вернуться тоже не получится. Нужно вести переговоры, — сказала Маша.

Игнат, помедлив, собрался сделать шаг на тропку со словами:

— Переговоры так переговоры. Пойду побеседую с хозяином луга. Вы, Марья Петровна, здесь оставайтесь. Вернусь, не волнуйтесь. Меня лесовик выслушает.

— А если нет? Велико ли здесь влияние вашей бабушки? — засомневалась Маша. Тоже помедлила, но добавила: — Есть один способ. Позволите?

Игнат помог ей спуститься с седла, и она, невероятно смущенная его прикосновением, присела у края тропки. Не сразу сообразила, что делать. Но вспомнила.

Для венка лучше, конечно, цветы, но и травы подойдут, главное, чтобы подушистее.

Мария ловко надергала коровяка и маков, а вот к полевице постаралась не прикасаться.

Полевица – трава темная. Сунься в ее дерновник – и даже спящая летом под землей нечисть узнает о беспорядке, чинимом людьми на запретном навьем лугу.

Маша быстро сплела два венка, для крепости перевязав их оторванными от рубашки ленточками.

Вынула из торбы миниатюрный ножик в чехольчике, предназначенный для вскрытия конвертов, но используемый Машей в случаях, похожий на этот.

Кровь – мощнейшая гарантия. Бросать венки в лесу Мария и Игнат не будут, не хватало еще (кровь не только оберег и гарантия, но еще средство для целей… разных, не всегда хороших).

Лучше всего отдать цветы с венков проточной воде, которая обратит кровь в саму себя. Или на время положить во что-то железное или с серебром. У отца была шкатулка для таких целей, теперь ей владеет Маша.

Она уколола палец и передала Игнату, который привычно царапнул себе ладонь. Несколько капель упали на вянущие маковые лепестки и смешались.

Затем Мария подняла венки к солнцу и вымолвила нужное СЛОВО.

Просьбу. Обещание. Поклон. Уважение и чистое намерение. Словеса тем и были хороши (но и сложны для изучения), что неуловимо сочетали в себе многие смыслы.

Маша почувствовала, как дрогнули Явь и Навь. Значит, слово было услышано.

— Вдольская кровь, — выдохнул Игнат. — Вы, барышня, из княгинь будете?

Маша покачала головой, все еще прислушиваясь к эху слова.

— Осинины – потомки тех самых Добрыниных, великих бояр, но очень дальние. Я просто с детства изучаю словеса. Сама не помню, но маменька рассказывал, что мой отец мастерски владел языками Поперечья и в чем-то не уступал вдольским князьям. Слово – это суть жизни. Отражение ее. С его помощью многое можно сотворить, изменить… исказить. Вот, к примеру, венки… — Маша запнулась, подыскивая нужное сравнение, — это как гостям надеть домашние туфли… тапочки. А еще мы попросили, извинились и пообещали, что зла не причиним.

— Ух! — Игнат взъерошил волосы пятерней. — Вот уж не знал. Диво дивное.

Он нахлобучил свой венок на голову, и тот тут же сполз на лоб.

— Маловат, — улыбнулась Маша. — Сейчас поправим.

Она подошла к Игнату со спины и потянула узелок ленты. От парня пахло травой… медом… чем-то терпким, слабо…

Мужской туалетной водой, определила Маша. Дорогой. Не иначе как подарок князя верному слуге. Маша ко знакомству тоже придарила Марфуше флакон сладких норманских «Бискви ванийе».

— Вот так. Теперь можем попробовать, — сказала Мария, храбрясь. — Но лучше лошадей в поводу вести, мы на чужой территории. Луговик нас не тронет… не должен. Мы теперь его гости. Но Кудря с Булатом могут испугаться навьих.

— Булат к нечисти привычен, — возразил Игнат. — Только русалок побаивается. А вот Кудря… та да.

Он сотворил у сердца ладов знак, и Маша его за ним повторила. Сколько она себя помнила, сердце ее не лежало к какой-то одной религии.

В Великом она ходила в разные храмы по настроению, тем более что все ее знакомые также следовали сей привычке, скопированной у Государя и его семейства.

А вот маменька, выйдя замуж, обратилась в католицизм. Михаил Остапович особо не настаивал, но все его семейство исповедовало только лишь западное христианство.

Марии показалось, что шли они недолго. Но вот снова будто тряхнуло, и солнце сместилось с зенита к горизонту.

Тропа снова резко вильнула… Лесовик выпустил гостей из морока, и не просто выпустил, а любезно довел до места назначения самым что ни на есть коротким путем – через Навь.

Маша и Игнат стояли на холме, и вид перед ними открывался завораживающий – на излучину Помежи, ровную, как лук, со всеми островами будто на ладони.

— Как думаете, где лучше водяного искать? — растерянно спросила Маша.

— Там, — Игнат не раздумывая ткнул в западную часть самого крупного острова. — Только перебраться