Влюбись за неделю - Алёна Кручко Страница 18

— Лучшее, что вы можете сделать, Салли, это принять случившееся как данность, которую не изменишь. Проклятие есть. Единственный способ его снять и остаться в живых вам известен.

Печенье таяло на языке и совсем не было приторным. В нем отчетливо ощущались нотки лимона и топленого масла. Наверное, по контрасту мне вспомнился бисквит директрисы.

— Почему доктор Норвуд в Академии? Чем его там держат? — Я поставила чашечку, сцепила пальцы в замок. — Сегодня меня вызывала директор Маскелайн. Расспрашивала. Оказывается, Шарлотта шпионила для нее. Все это так… отвратительно!

— Регана Маскелайн с детства любила все контролировать, — Сабелла улыбнулась, но улыбка вышла вымученной. — Дугалу известно о Шарлотте. И о том, что каждый его шаг в Академии так или иначе отслеживается.

— И он это терпит⁈

— У него нет выбора. Я… — Сабелла осеклась, отставила кофе и посмотрела внимательно, будто искала на моем лице ответ на какой-то важный вопрос. — Это не слишком приятная тема для разговора за чашкой кофе. Но, боюсь, ни у меня, ни у вас тоже нет выбора. А значит, вам стоит узнать о моей исключительной наивности и даже, вероятно, глупости.

Не верилось, что Сабелла могла оказаться «исключительно» наивной или глупой. Но… чего не бывает. Для начала надо выслушать, а уже потом делать выводы.

— Эта история началась очень давно. Еще до рождения Дугала. И даже в самом страшном кошмаре мне не могло привидеться, что расплачиваться за мои ошибки придется через много лет моему сыну, — Сабелла встала. — Пойдемте. Покажу вам, какими мы тогда были.

Мы перешли из кухни на уже знакомый мне диванчик перед «телевизором», и она скомандовала:

— Я и Регана, старшая школа.

Под раскидистым дубом, таким огромным, что в кадр попали только нижние ветки, сидела совсем юная Сабелла. Светлые волосы укрывали ее плечи, огромные голубые глаза смотрели на фотографа с такой неприкрытой нежностью, что ясно было — снимал кто-то близкий. Она придерживала одной рукой раскрытую книгу, а второй накрывала пальцы тогда еще не директрисы, а такой же юной школьницы Маскелайн. Ту тоже оказалось совсем не сложно узнать, несмотря на задорную молодежную стрижку и еще не вполне оформившуюся фигуру. Все те же полноватые чувственные губы и холодный, оценивающий и словно высчитывающий выгоду пристальный взгляд. Она обнимала Сабеллу сзади и хищно улыбалась.

— Мы были лучшими подругами с начальной школы, — сказала Сабелла. — Общие увлечения, общие друзья, общие мысли. Или мне так казалось. Я была совсем юной, когда Норман, отец Дугала, погиб. Несчастный случай, — коротко добавила она, как будто ей до сих пор было больно об этом вспоминать. — Моя мать никогда не отличалась кротостью и мягкостью. Знаете, бывают люди, которым чужое мнение и доброе имя дороже близких. А я не могла потерять единственное, что у меня осталось от любимого человека. Норман погиб весной. Дугал родился осенью. И все это время я жила у Реганы. Больше мне некуда было пойти. Мать отказала мне от дома, ждала, что одумаюсь. Ни на какие средства я в тот момент тоже рассчитывать не могла. Так что Регане и ее родителям я была обязана очень многим. И такая малость, как магическая клятва, не казалась мне слишком высокой ценой. Да и клялась я мелочью. Единственной просьбой, которую однажды выполню. Ничего невозможного, незаконного и неадекватного.

Сабелла взглянула на меня с грустной улыбкой.

— Вот и вся история. Клятва напомнила о себе через двадцать девять лет. Регана пожелала, чтобы мой сын работал на нее.

И она еще может улыбаться! Да я бы за такое…

— По-моему, это уже неадекватно! — возмутилась я. — Он ей что — товар⁈ Или раб? Почему нельзя было отказаться? Сабелла!

— Пять лет работы по контракту в обмен на те полгода… Для Реганы звучит разумно и вменяемо. Если бы дело касалось только меня, я бы и не думала возражать, — она вздохнула. — Но Дугал и его жизнь не имеют никакого отношения к моей глупости и к неточным формулировкам клятвы. Поэтому я собиралась отказаться или потребовать другой просьбы. Но с такими вещами нельзя шутить. Вы видите, что случилось с мисс Блер, и это за единственную ошибку в ритуале. А здесь — нарушение клятвы. Может, меня бы это и не остановило, но Регана предвидела такой исход, поэтому Дугал узнал обо всем первым. И, конечно, согласился.

— Магия — это не только чудесно, но и страшно, — пробормотала я. Вспомнились мысли на лабораторной, о доступном недоучкам вакууме. — Такого наворотить можно… Значит, пять лет. И Маскелайн хочет выжать из них максимум. А прошло?..

— С августа прошлого года. Второй год только начался.

— Скажите, Сабелла, но почему он позволяет это? Следить, пытаться отобрать изобретения?

— Изобретения входят в контракт. Профессор Академии должен вести научную работу, публиковаться в профильных изданиях, посещать конференции. Разумеется, все идет под приправой «базу для этих достижений предоставила Академия Панацеи».

— Престиж и выгода? Что ей это дает? Деньги? — я невольно заинтересовалась. В родном мире никогда не имела дел с учеными: эта тема не слишком интересна читающей публике, научные сенсации обычно понятны лишь узкому кругу. Но, судя по Маскелайн, в академической среде идет ровно та же грызня, что и везде.

— Деньги тоже, но Регане важнее другое. Она честолюбива. Хочет быть директором не просто Академии, а лучшей академии в Европе, а то и в мире.

— А на самом деле? Мне Академия показалась… престижной, пожалуй, хотя я уже начинаю ненавидеть это слово. Но мне ведь не с чем сравнивать. Это правдивое впечатление, или я купилась на внешний блеск?

— Вполне правдивое, — подтвердила Сабелла. — Там работают действительно выдающиеся ученые, ведутся исследования. Некоторые из сделанных за последние годы открытий способны перевернуть мир. У выпускников не бывает проблем с поиском работы, их везде возьмут с радостью. Регане есть чем гордиться. Но — вы, наверное, знаете, как это бывает? — до вершины рейтинга остается всего несколько строчек, и до них никак не удается дотянуться. Они слишком высоки. Недосягаемы. Некоторые смиряются, ведь быть в первой десятке, а то и пятерке — тоже почетно. Но Регана ненавидит