Второй шанс. Книга четвертая - Елена Звездная Страница 18

И чем больше я об этом думала, тем труднее становилось дышать. Меня бросало то в холод, то в жар, все тело била дрожь, а сердце разрывалось от волнения.

Я не строила планов на будущее. Волей Небес получив второй шанс на жизнь, я хотела лишь исправить прошлое, избежать гибели Великой Аркалад, побоища и рек крови в захваченном императорском дворе, Принца-садиста на престоле, и жестокого захватчика, уничтожившего страну и явившегося чтобы превратить мою жизнь в ад… ведь он даже не догадывался, что сущим адом моя жизнь стала с того самого момента, как Эльтериан «защитил» меня в ту страшную ночь.

Но Эльтериана я не любила никогда. Я не испытывала к нему даже симпатии, тем отвратительнее с каждым годом становилось проводить ночи с ним.

А Каенар…

Когда же я успела так сильно полюбить его? Я задыхалась от волнения, снова и снова пытаясь осознать, в какой миг мои чувства совершенно изменились? Изменились настолько, что я даже не поняла этого. Любовь к Можану — теперь воспринималась нелепой детской привязанностью. Тогда мне казалось, что я любила его, но сейчас… я не испытывала к нему и сотой доли того, что питала к Каенару. И это оказалось так страшно. И так пугающе. И абсолютно неопределенно. До этого разговора у меня была совершенно определенная цель — не позволить Эльтериану занять престол Великой Аркалад. И ради этой цели я была готова на все, абсолютно на все. Лгать, трудиться на износ днем и ночью, подвергать Каенара запредельным нагрузкам, заставляя совершить почти невозможное — победить Эльтериана в той области, в которой принцу не было равных — в учебе.

А теперь?..

Я вспомнила, как Каенар, шатаясь, возвращался по ночам в Башню, как валился с ног от усталости и мне приходилось кормить его, позволяя хоть немного передохнуть. Но жалости в тот момент я не испытывала — была цель и я шла к ней, а вот сейчас… Сейчас, я чувствовала вину и сожаление за то, что пришлось перенести Кераернаэрану… И что в итоге — удовлетворение, гордость и ликование испытали мы с магистром Ильханом, любуясь результатами нашего подопечного на призовой доске в академии, и ничуть не заботясь при этом о самом практически подопытном. И теперь я испытывала запоздалое раскаяние, столь чудовищное, что задыхалась от чувства вины.

Но был ли у меня выбор?

Или так, или ступать по мокрому ковру в тронном зале, и смотреть, как реки крови стекают по белоснежным мраморным ступеням и слышать крики убиваемых детей императорского рода, даже едва новорожденных…

Нет, прошлое не должно повториться. Ни за что.

А мои чувства к Каенару… Я подумаю о них после уничтожения Эльтериана. И для этого мне остался практически последний удар — мы с магистром Ксавьеном справимся с этим несмотря ни на что. И не важно, насколько мне жаль несчастную леди Сарскую и как взбешен будет император, и что после этого Эльтериан определенно попытается меня убить, а Каенар воплотит в реальность свою угрозу.

Все это не имеет никакого значения — цель поставлена, цель намечена, и ее следует достигнуть.

И все же, я решила сказать правду тому, кто заслуживал знать о моих чувствах. Он имел право знать хотя бы об этом, а обо всем прочем его императорское высочество узнает позже. Хотелось бы верить, что не узнает никогда, но Каенар был слишком умен, так что он узнает.

* * *

Я выбрала самую закрытую из всех масок.

Заплела волосы в тугую косу, и перекинула за спину. Студенческая форма для меня была стандартной, как и у всех девушек, но на воротнике отличительная золотая вязь рода Риддан. Ботинки все так же радовали чуть пружинящей подошвой.

Когда я вышла из палатки увидела только студента Жана Вессера, который явно поджидал меня, и мы направились в степь, к ровным рядам грозного студенческого построения Великой Академии Достойных империи Аркалад и не менее грозному построению Военной Академии королевства Даэтар.

Еще издали была заметна разница в росте и ширине плеч студентов обеих академий. Представители Даэтара были выше, в основном на полголовы, несмотря на то, что противостояли им в основном выходцы из военных родов, что даже в Небесном Городе всегда выделялись ростом. Еще одной особенностью было почти полное отсутствие девушек в команде Даэтара — лишь позади, и не в военной форме, а в длинных балахонах шаманок, стояли семеро женщин неопределенного вида, потому как их лица покрывало столь бесчисленное количество татуировок, что возраст определить было сложно, особенно с такого расстояния.

И тут я споткнулась на ровном месте и замерла, перехваченная Жаном за запястье.

Я знала этих жриц!

Я определенно точно знала их!

И я знала, на что способны эти татуировки!

— Мадемуазель Асьен, вы в порядке? — встревожено спросил Жан.

Постаравшись справиться с дрожью в ногах, я вновь посмотрела на боевое построение Даэтара и не смотря на яркий свет утреннего солнца, как наяву увидела сумрак мрачного подземелья и ощутила проникающий могильный холод скалы, что стала нашей тюрьмой.

«Это эмры, — прозвучал в моих воспоминаниях приятный женский голос, — самый малочисленный культ в Нижнем мире и самый опасный. Из двадцати учениц выживает лишь одна. Но те, что смогли выжить становятся непревзойденными убийцами. Они могут противостоять любой магии. Никакая магия не способна обнаружить или определить их, магия протекает сквозь их тела, словно они призраки. Главная опасность эмры — прикосновение. Их оружие — то, что несведущий воспримет лишь как рисунок на коже. Но все это — боевые плетения, что эмра может применить мгновенно и без подготовки — им достаточно касанием снять это со своей кожи и бросить в противника».

— Да, жуткие морды, но мы их проверили — никакого магического потенциала, так что не волнуйтесь, — попытался утешить меня Жан.

Но волноваться было о чем.

— Солнце слишком яркое, — медленно проговорила я. — Найдите магистра Сайдакора, попросите у него капли, защищающие глаза, а так же мазь для кожи и волос. Сообщите, что наши противники эмры. Сейчас!

— Но, мадемуазель Ась…

— Сейчас!

Когда он ушел, я позволила себе дышать, пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями.

Эта пещера и ее могильный холод. Этот голос… Эти знания…

Чем больше я думала об этом, тем яснее понимала — мать едва ли стала бы обращаться так с собственной дочерью. И эта неведомая Асдаэрра похоже