Эфиррия - Василина Александровна Лебедева Страница 18

хотела. Чувствуя, как нутро скручивает болью, а к горлу подкатывают не только слёзы, но и тошнота, она вскочила. Сдерживаясь из последних сил, вскинув подбородок, прошествовала по коридорам в свои покои, кивая встреченной прислуге. Только спрятавшись в купальне опустилась на холодный пол, чтобы наконец дать выход бурлящим эмоциям.

Её казалось она за ночь всё выплакала, но солёные капли градом полились из глаз. От понимания, что муж, только вернувшись с опасного задания, вновь уехал, да при этом они так и не помирились – сводило девушку с ума. Вспомнив слова Кристэна о том, что он проведёт собрание рода без неё, Эвелина и вовсе заскулила.

Жена всегда сидела по правую руку мужа на каждом собрании – это незыблемая традиция, которую Кристэн нарушит. Супруга главы рода должна была лишь час-полтора посидеть по правую руку мужа, не вмешиваясь в разговор и обсуждения, ведущиеся за столом. Всего лишь демонстрация статуса, не более, а после удалиться.

Обхватив колени руками, Эвелина, чуть раскачиваясь, прикрыла ладонями лицо. Она прекрасно понимала, что Кристэн прибыв на собрание рода один, даст новый повод для сплетен и язвительных высказываний за её спиной.

– Ну и пусть, – вырвалось у неё сквозь всхлипы. – Ну и плевать! – пробормотала с обидой и злостью и вдруг услышала голос камеристки. Затихла, но Кэри в поисках хозяйки открыла дверь купальни.

– А я вас… ох, Благостные, да что же вы? – всплеснув руками, камеристка метнулась к сидящей на полу Эвелине и потянула вверх, вынуждая подняться. – На холодном-то сидите! Да как же так можно? – причитала Кэри, выводя Эвелину в спальню, усаживая в кресло и укутывая всхлипывающую девушку в пушистый плед.

– С-спасибо, – Эвелина только сейчас поняла – насколько продрогла.

– Ну бывает, поссорились. Так это у всех случается. Я вот с Агмундом бывает так поскандалю, а потом реву. Но зато как сладко мириться после, м-м-м-м… – улыбалась Кэри. И чтобы отвлечь хозяйку от тяжёлых мыслей, продолжила: – А вы так тем более помиритесь! Любит то вас муж так, что аж мурашки по телу от его взглядов. Вот даже не сомневайтесь! Характер-то у хозяина суровый, да и как иначе то? Глава рода как-никак, но отойдёт, и сам будет извиняться. Любовь она такая, да… то слёзы, то радость сумасшедшая. Я вот признаться честно, – доверительно улыбнувшись, понизила она голос: – когда пришла к вам работать – завидовала.

Эвелина от услышанного икнула и удивлённо посмотрела на камеристку. Даже переживания капельку забылись.

– Да-да, – закивала головой Кэри. – Такой любви, как у вас все завидуют. И я, уж простите – была не исключение. Вы не подумайте – ничего плохого и в мыслях не было! Просто мечтала – вот встретить бы такого мужчину, чтобы сердце замирало и в глазах звёзды от его прикосновений. Да. Вот и услышали меня Благостные, даровали встречу с Агмундом.

Эвелина впервые за ночь и утро улыбнулась:

– Так он сделал тебе предложение? – спросила заинтересовавшись.

– Нет, – горестно вздохнула камеристка, но потом хитро улыбнулась: – но всё к этому идёт. Мы, знаете, даже имена, ну прозвища секретные друг другу придумали. Как все влюблённые делают. Я его называю шистахан. Помните? Зверь такой есть – грозный, сильный, я картинки в книжке видала. А он меня – куария.

– Звёздочка, – улыбаясь, кивнула Эвелина.

– Да-да. Я и не знала, что такая есть, а он вон какой у меня – образованный. Вот у вас есть такие имена? – спросила Кэри, и сверкнув любопытством уставилась на хозяйку.

– Есть, – печально вздохнула Эвелина. – Я называю мужа – ронхан, а он меня – льяна.

– Ой, а что это значит? – удивлённо вздёрнула брови Кэри.

– Ронхан с мёртвого языка – дракон. По легенде – это такие огромные, крылатые ящеры. Очень сильные и наделённые магическими способностями.

– А второе вы назвали. Лиана?

– Льяна, – улыбнулась Эвелина. – Я и сама не знала, что это. Муж рассказал. В далёкой горной стране – Альракисии, живёт народ – альраксы. Высоко в горах, из-под снега они раскапывают маленькие и очень редкие цветы. Они нежно голубого цвета и выглядят как маленькие звёздочки. Тот народ считает, что только чистые душой могут найти эти цветы. Поэтому и говорят: Льяна – цветок души.

– Ох, – едва слышно выдохнула Кэри. – Как же красиво – цветок души.

– Да, – с горечью вздохнула Эвелина. – Красиво.

Бессонная ночь и переживания вымотали девушку, и стоило ей лечь, как она сразу же уснула.

Камеристка подхватила платье Эвелины, которая та сняла и потихоньку прошла в гардеробную.

– Ну-ну, – усмехалась Кэри: – Льяна, значит, и ронхан.

Глава 14

В угрюмом настроении Эвелина отправилась в центр. Переживала о Кристэне и о его дуэли с Вистаром, не зная – как она прошла, состоялась ли вообще?

Только среди детей смогла отвлечься. Видеть душевный отклик в глазках малышей – для неё было лучшее лекарство.

В заботах и общении с маленькими пациентами, рабочий день пролетел незаметно. Вечером, в рекреационной, снимая форменный фартук и чепец, девушка вдруг поняла, что до ужаса не хочет возвращаться в особняк. При мысли, что сядет за стол одна, что ляжет в холодную постель, а потом всю ночь будет вертеться, не в силах сомкнуть глаз – становилось мучительно и тоскливо.

В итоге решила поменяться дежурством с коллегой и остаться в центре. Ни на мгновение об этом не пожалела и даже лёгкость появилась в душе, словно скинула невидимое, тяжеленное покрывало с плеч. А проблески радости в глазах малышей, которые недавно поступили, уверили, что она приняла верное решение.

Самое тяжёлое время в секции новых пациентов – ночь. Эвелина постоянно отслеживая маленьких пациентов, бегала от одной палаты к другой. Заглядывала тихонько в приоткрытую дверь – спят, выдыхала, кто-то хнычет – спешила утешить, убаюкать под тихую песню. Были и крики, раздирающие душу – это детки, пережившие ужас воздействия эфира Бездны, мучились от кошмаров.

Домой вернулась настолько уставшая, что сил хватило лишь на то, чтобы искупаться и, выпив настой, который ей вручила камеристка, провалиться в глубокий сон.

Тря дня Эвелина выматывала себя в реабилитационном центре, радуясь тому, что есть возможность отвлечься, тому, что несмотря на устои общества – Кристэн не запретил ей работать. А ведь сколько было злых, насмешливых пересудов! Жена главы рода – да сестра милосердия, работник младшего целительского персонала. Это же попрание устоев высшего общества! Но Кристэн, зная насколько важна для супруги эта работа, видя, как горят её глаза, когда дети идут на поправку, вывернул всё так, словно сам был инициатором подобной деятельности супруги, аргументировав благотворительностью. И Эвелина ему была безмерно благодарна за понимание, за возможность реализовать себя.

– Нельзя же так выматывать себя! – выговаривала камеристка, помогая Эвелине раздеться после трудового дня и подготавливая ванную. – Себя в первую очередь жалеть надо. О себе