Возвращение домой - Евгения Преображенская Страница 17

А тем временем росло чувство жажды. И это было не простое желание напиться, но будто воды просило всё её существо. Солнце нижнего мира давало энергию, но иссушало не меньше. Ещё немного – и не только гортань, но и лёгкие пересохнут настолько, что станут бесполезными.

Неожиданно дорога изогнулась и исчезла за холмом. Дженна замедлила шаг, присматриваясь. На глаза ей попался одиноко стоящий бревенчатый дом. Частично засыпанный песком и поросший чахлой травой, он походил на жилище пустынной ведьмы.

Дженна приблизилась к покосившейся двери и постучала. Никто не ответил; тогда странница потянула на себя створку. Дверь поддалась с трудом, и Дженна вошла.

Домик оказался харчевней, отдалённо напоминающей заведение Матушки Йон. Только лестница, ведущая на второй этаж, была бесполезной, – она упиралась в крышу. Столы и лавки были такие грязные и кривые, что с большим комфортом можно было бы устроиться на полу.

Удивительным оказалось и то, что вместо задней стены стояла решётка, сплетённая из чёрных прутьев. Не то харчевня, не то тюрьма…

– Эй? – позвала Дженна. – Есть кто?

Никто не ответил, поэтому девушка возвысила голос и повторила вопрос. Язык едва слушался. Пить хотелось страшно. Но вдруг да и снизойдёт до неё кто-нибудь из хозяев заведения: появится из потайной двери или просто из воздуха. В этом мире можно было ждать всего, что угодно.

– …Не-е шуми-и, – через некоторое время вздохнул кто-то из-под ближайшего к решётке стола.

– Приветствую, – проговорила Дженна, с интересом заглядывая под стол. – Меня зовут Дженна. Я странствую по миру, собираю истории и…

– …Не смотри на меня, уродина, – прервал её грубый голос, раздавшийся из груды брошенного на полу тряпья.

Судя по тембру, его владелец некогда был мужчиной. Рассматривать его Дженна не собиралась. Куда больше её заинтересовал валяющийся тут же кувшин, пахнущий самым настоящим вином.

– Я могу сделать заказ? – поинтересовалась Дженна. – Мне бы воды, но сойдёт любая жидкость…

Стоило ей проговорить это, как за спиной раздались шаги. Существо в сером платье, чей подол Дженна только и успела заметить, поставило на стол миску, кружку, кувшин с узким горлышком – и тут же пропало.

Запах от похлёбки или каши шёл отвратительный. Вид был ещё хуже. Дженна взяла кувшин с напитком, присела под стол и сделала большой глоток. Удивительно, но мерзкая кислятина не только утолила жажду, но и освежила голову. Блаженно вздохнув, девушка отставила сосуд в сторону.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Звали… – поправил собеседник.

– Кем ты был? – не сдавалась Дженна.

– Все мы были одним и тем же… – недовольно хрюкнул мужчина.

– Магами? – мотнула головой Дженна. – А впрочем, не важно. Мне всё равно…

– Верно… – прозвучал ответ. – Всё равно… Теперь уж всё равно.

– Однако ты выбрал свет, а не семейную жизнь во мраке, – заметила Дженна.

– Я хотел бежать, – усмехнулся бывший маг из-под груды тряпья.

– С чего ты взял, что это возможно?

– Рассказывают истории: мол, есть некто, кто знает путь назад…

– Любопытно. Кто же придумал эти истории?

– Кто придумал, того уже нет, – фыркнул собеседник.

– Но есть ты, – напомнила Дженна. – Теперь ты знаешь истории и можешь их рассказать…

Серая ветошь шевельнулась, в складках сверкнул сердитый взгляд. Чавкнуло, будто облизали губы. Ощутив вибрацию желания, Дженна протянула куче тряпья свой кувшин.

– Угощайся, – предложила она. – И расскажи мне свою историю…

В старой таверне за холмом посреди пустоши постепенно собирались люди, бывшие маги, хранители. Они считали себя никем, называли грязью, тленом, того хуже, да и выглядели не лучше. Но единило их то, что, по мнению жителей тьмы, было злом – стремление к свету, движение и… раскаянье.

Дженна угощала их напитком из своего кувшина, и, повинуясь её воле, тот не заканчивался. Драконица слушала истории и удивлялась: как все они были похожи друг на друга, на её собственную. Враг, пожирающий имена, обманывал их. Или же они обманывали себя? Не утихшая с годами злость питала силы этих созданий.

Свет – зло, считалось в нижнем мире. И это было правдой. Но было ли добром смирение? Являлось ли добром стремление к любви и деторождению? Всё в этой плоскости будто перевернулось вверх дном, исказилось, как лица этих не то живых созданий, не то мертвецов.

Дженну пронизал озноб. Страшно представить, во что мог превратиться Катан! Что если он не выдержал? Сдался? И всё напрасно! Всё равно…

В следующий миг чародейка отвлеклась от очередного рассказчика, взгляд её привлекло движение вовне, за решёткой. Драконица вздрогнула, потому что на сцену выплыл новый герой этой странной пьесы. Именно выплыл, самым непостижимым образом!

Женщина появилась из-под земли с другой стороны решётки. Её лицо было наполовину изъедено могилой, сухая кожа свисала с черепа, миниатюрный нос ввалился, а рот изогнула беззубая улыбка. На голове будто в порывах невидимого ветра слабо колыхались землисто-седые волосы.

Женщина протянула к Дженне худощавую руку… Все вокруг замерло, затихло, потеряло значение. Немой диалог длился долю мгновения. Не до конца понимая, что она делает, Дженна взяла свой бездонный кувшин с питьём и протянула сквозь решётку женщине.

Та не отказалась. Она неловко поднесла горлышко к губам и сделала глоток. Жидкость, просочившись сквозь рваные уста, потекла по подбородку. Женщина отстранила сосуд, утёрла лицо и улыбнулась шире.

Дженна неуверенно ответила на улыбку. Женщина потянулась к ней и коснулась чёрными пальцами сморщенной руки.

– Пойдём со мной? – предложила она.

– Куда? – спросила Дженна.

– Сегодня праздник… – ответила та. – Но я не помню его… Ты мне поможешь, объяснишь.

С этими словами она привлекла Дженну к себе. Сопротивляться сил не было, и девушка, словно вода, проскользнула сквозь решётки. Женщина увлекла её дальше, вниз. Мгновение – и тьма поглотила обеих. Земля сомкнулась над головой Дженны.

Вынырнули они в полу мрачной хижины.

В затхлом воздухе воняло разложением и гноем. Комнатушку освещало несколько лучин. В их свете Дженна смогла различить людей на узких койках. Лица, руки и ноги их были перебинтованы. В углу хижины Дженна приметила рисованное изображение – единственное украшение этого места.

Внизу лежали сухие еловые ветви. Подле них, взирая на изображение, на коленях сидела женщина. Бинты на руках размотались, и было видно, что кисти, сложенные в молитвенном жесте, усыпают страшные волдыри. Собранные в пучок редкие волосы открывали язвы на месте ушей