Полукровка - С. И. Вендел Страница 17

Он снова протянул руку, и она приняла ее, опустившись на колени, прежде чем совершить прыжок.

Орек отпустил ее руку, снова разозлившись на себя. Она была меньше его и не могла делать то, что мог он — ее запах остался бы на том дереве, подсказка, которую они не могли позволить себе оставить Сайласу. Ему никогда раньше не приходилось задумываться о способностях других. По крайней мере, не было никого слабее его. Среди клана он считался самым слабым, а значит, все остальные были сильнее и представляли угрозу.

Сорча не была ни тем, ни другим.

Он услышал, как она прочистила горло.

— Ты хорошо знаешь эту местность?

Она была настойчивой, он отдавал ей должное.

— Да.

— Ты давно живешь в горах и лесу?

— Всю свою жизнь.

— А твой клан?

— Да.

Он чувствовал ее взгляд на своем затылке. Она хотела узнать что-то еще, что-то большее, но он не был уверен, что именно. Он отвечал на ее вопросы, и все же этого, казалось, было недостаточно.

— Ты раньше бывал в деревне, куда мы направляемся?

— Я видел ее.

— Ходят ли туда другие члены твоего клана?

— Нет.

— Почему нет?

— Нам здесь не рады.

— Значит, на самом деле ты не ходил в деревню.

Это был не вопрос.

— Нет, — сказал он так, как будто так оно и было. Конечно, он никогда не был в деревне. Зачем ему это делать? Его достаточно унижали в клане, но, по крайней мере, он был чем-то похож на них.

Мысль о клане и его шатком месте в его иерархии испортили ему настроение. Уставший от недосыпа и взволнованный компаньонкой, которой у него никогда раньше не было, он не хотел быть резким, отвечая на ее следующий вопрос:

— Почему ты спрашиваешь? — но, тем не менее, его грубость эхом разнеслась по лесу.

В ответ на его единственный вопрос воцарилась тишина, и Орек стиснул клыки.

Она не отставала, продолжая следовать за ним, когда он повел их в заросли густого папоротника. Обойти это место было невозможно, папоротники росли на многие мили в обе стороны, поэтому он тщательно выбирал свой маршрут. Сорча держалась рядом с ним, но долгое время ничего не говорила.

Внезапное возвращение к тишине скрутило его живот, заставив прижать клыки к деснам.

Он убрал с дороги большую ветку папоротника, стараясь не погнуть и не повредить листья, и поднял ее для Сорчи.

Она заколебалась, между ее бровей пролегла складка. Через мгновение она устремила взгляд перед собой и решительно прошла под веткой и его рукой.

Орек пропустил ее вперед, хотя возможность видеть ее никак не облегчила его бурлящие внутренности.

Его губы приоткрылись, готовые сказать… что-то. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, но когда он нашел слова, он выдавил их.

— Я не хотел тебя обидеть.

Сорча остановилась и повернулась к нему, удивленно моргая. Она не казалась сердитой или расстроенной, за что он был благодарен, но его внутренности продолжали сжиматься, пока он ждал, что она скажет… что-нибудь.

Не то чтобы Ореку не нравилось, что она говорит — на самом деле, он действительно… наслаждался звуком ее голоса. В нем была лирическая нотка, и она часто отпускала забавные шутки и разговаривала сама с собой, когда он сомневался, что она это понимает. Он всегда наслаждался тишиной и звуками леса, но его не беспокоили звуки, издаваемые ею. Вовсе нет.

Дело было в том, что она задавала вопросы и ожидала от него ответов. Он… не привык к этому.

— Хорошо… — медленно произнесла она, изогнув брови, что, как он быстро понял, было ожиданием.

Он откашлялся.

— Я не… привык разговаривать, — его уши горели от правды, от признания и от его грубости. Голос Орека не приносил ему особой пользы. Никто не хотел, чтобы он вдавался в подробности или объяснения. Никого не волновало, что он хотел сказать. Отдавались приказы и звучали угрозы. Возможно, немного дружеской болтовни с Фальком и несколькими другими орками. Но на этом все.

Ужасное, сосущее чувство охватило его при мысли, что она, возможно, поняла все это из того, что он сказал — и того чего он не сказал.

Она медленно кивнула.

— Я не хотела досаждать тебе. Я просто пытаюсь… Полагаю, мне станет легче, когда я узнаю что-то о странном мужчине, за которым слепо иду по лесу.

То оскорбление, которое он чувствовал раньше — раскаленный добела уголек стыда и разочарования — вспыхнул в его груди. Он стиснул зубы, выпятил челюсть, но сделал вдох и позволил раздражению вместе с выдохом покинуть его.

— Ты идешь на риск, доверяя мне, — признал он. — Я понимаю.

— Спасибо. Я оставлю тебя в покое, если это тебя смущает.

Орек усилием воли удержал себя от неловкого ерзания.

— Нет, я… я понимаю. Я отвечу, как смогу.

Она улыбнулась, ослепив его. На ее левой щеке появилась ямочка, и веснушки, казалось, заплясали по коже.

Она довольна. Я доставил ей удовольствие.

Удовлетворение, теплое и сладкое, растеклось по его венам.

Он мог это сделать, хотел это сделать. Ради нее. Он мог бы говорить и дальше, особенно если бы ему было приятно слышать, как она тоже говорит.

— Итак, — сказала она, — как давно ты стал охотником своего клана?



Так они провели этот день и следующий, заполняя свое путешествие вопросами. Что ж, она задавала вопросы, и он постарался ей потакать. Сорча не упустила из виду, что теперь он пытался отвечать на ее вопросы не просто ворчанием, «да» или «нет». Он пытался произнести больше слов, и она оценила его усилия.

Когда они шли по лесу и снова разбивали лагерь на ночь, она спросила его о лесе и его любимых местах в нем. Она узнала, что на юге есть озеро, о котором она никогда раньше не слышала, которое тянется бесконечно, как море. Она спросила, действительно ли это океан, поскольку слышала о южных морях, о которых догадывались некоторые человеческие карты. Он сказал ей, что вода пресная и сладкая, и та же рыба, что плавает в реках, плавает и в озере.

Он был более сдержан в разговорах о своем клане, его ответы были короче и грубее. Она старалась не давить на него слишком настойчиво, но любопытство часто брало верх. Он немного свободнее заговорил об общей истории орков, рассказал ей историю о том, как много веков назад предки приплыли на своих баркасах из северных морей.

— Говорят, штормы сорвали мачты и переломили их пополам, но предки