Мои неотразимые гадюки. Книга 3 (СИ) - Александра Александровна Сергеева Страница 17

Как ни странно, спокойствие грагов действовало на Дона более благотворно, нежели спокойствие людей. Темны глубины души человеческой, а уж в душе мутанта и вовсе чёрт ногу сломит. Дон и не пытался раскладывать в этом мраке по полкам свои чувства — он и самих полок-то завести не удосужился. Сваливал всё как попало, но оно, как ни парадоксально, само собой организовывалось в некий порядок. И ощущение этого порядка наглядно демонстрировало правильность происходящего. Жаль, что правильность избранного пути там не разглядеть: мрак — он и есть мрак.

Глава 5

Интересно, а эти скоты понимают, что манипулятор у них не бессмертный?

Седловина Двугорбой горы — печально знаменитый кабаний перевал — была проходима даже зимой. Там, где пролазили громадные толстобокие граги, мало что помешает даже тому самому Ганнибалову слону. Двугорбая щетинилась густо сплетённым лесом, и кабаний перевал смотрелся бельмом на глазу. Дон не мог понять: почему предки не перекрыли эту лазейку на базу капитально?

Если поразмыслить, весь этот горный район превратили как бы в одну гигантскую крепость. Вокруг Черногорской Утробы целых девятнадцать разнокалиберных «китайских» стен. Эти сооружения торчат везде, где можно пройти, не карабкаясь по отвесным склонам. Каждую щёлочку забаррикадировали. А тут просто накидали перевал из камней и чем-то залили, чтобы склеилось. Оно, конечно, склеилось, но за пятьсот лет, что хочешь, размокнет да растрескается. Хотя, кто так далеко заглядывает? А кто, всё-таки заглядывая, не видит там окончательной и бесповоротной победы собственных честно завоёванных интересов? Да пресмыканий того, что осталось от врага. Если там ещё есть, чему пресмыкаться.

Перевал могучее воинство ограниченного контингента манипулятора перемахнуло играючи. У них в эмиграции вообще всё шло как-то играючи — не то, что дома. Девки не в счёт, а вот мужики заметно вошли во вкус свалившейся на них вольницы. И не только дефективные армы, склонные к индивидуализму. Тарьяс вон преобразился из вечно хмурого набыченного гоблина в гоблина «ясного ликом» и «светлого взором» — это его так Лэйра приложила. И всё лезла к мастеру с предложением пересмотреть взгляды на холостую жизнь.

Достижения самопроизвольного улучшения самочувствия объектов системы радовали. Только вот Дону порой казалось, будто армы не до конца поверили в свою райскую жизнь. И вечно ожидают от них с дедом какого-то подвоха. Чуть ли не дурацкого низвержения их в мрачные дебри рабства. Больно надо! Кому они нужны — дефективные рабы, склонные не только к индивидуализму, но и к самоопределению с самомнением. В рабство берут народ приспособленный, подготовленный жизнью к беспечному существованию под сенью руководящей воли рабовладельца. А не этих фрондёров, которых собственные коллеги собирались прибить за неподходящие для совместной жизни кондиции.

«Системник» начисто отметал его фантазии, переходящие в инсинуации. А «барбос» периодически поднимал вопрос о дееспособности биологической половинки манипулятора. Ему дай волю, располовинит бедного мутанта, просчитав вероятность его дальнейшего половинчатого существования, как вполне приемлемую. Располовинит, понятно, не физическим образом: мозги на два не делятся. А возьмёт, скажем, и сделает человеческую половинку тихим идиотом. Подобные мысли поднимали на дыбы весь внутричерепной коллектив манипулятора. Дон не слушал их вопли с резонами — он просто наслаждался прикольной склокой на псарне. Чисто по-человечески.

«С той стороны» подножие Двугорбой огибала широкая, но не слишком глубокая река Грозная, как её прозвали аборигены, когда ещё здесь тусовались. А тусовались всерьёз, обнаружив парочку старых месторождений чего-то. И месторождений явно не выработанных, ибо древние заметно налегали на всякие искусственные материалы. Клинило их на химии в борьбе за надёжность и долговечность того, что не ржавеет и не трескается по швам.

Не испорченных научной революцией потомков вполне устраивало то, что ржавеет, но места его залегания были драгоценной редкостью. Феодал, на земле которого оно залегало, почти король. И хроническая мишень для набегов претендентов. Дон представлял, какая жаба душит окрестных правителей: Черногорье поразительно точно и досадно олицетворяет локоть, до которого не дотянуться зубами. Или, скажем так, дотянуться, но не всякими зубами. Лично он как раз и является счастливым обладателем подходящих — хай все удавятся, когда он откусит этот жирный кусок.

За рекой Грозной начиналось то, что прозывалось кабаньими землями — преддверием самой Утробы. Правда, это ещё не означало, что они тут кишмя кишат. «Ищейка» уведомила: в данный момент грагами вокруг и не пахнет. Так что пока исследователи своих земель могут двигаться к базе в относительной безопасности. Чьей безопасности — невольно хмыкнул Дон, любуясь со спины Троцкого атлетическими играми пеших армов. Мужики от скуки не знали куда себя деть. Вот и носились туда-сюда: бег с препятствиями в поисках более солидных препятствий.

А манипуляторы с щупами трусили себе потихоньку на грагах, которые под ними то и дело пытались перевозбудиться. Их дёргали за нерв многочисленные следы жизнедеятельности сородичей. Молодняк-то, понятно, не в теме. А вот Троцкий с Гортензией — настучал «системник» — здорово опасались встречи с местным населением. Какие-то у них тут проблемы с добрососедством.

Дон лениво следил за обстановкой в системе и думал об одном: пожрать бы сейчас и на боковую. Окружающая обстановка — прямо, дачно-курортная — подло располагала к благотворному для здоровья безделью. В горах хозяйствовало лето. Солнышко, духмяные запахи, что-то где-то стрекочет, что-то пиликает. Да ещё река, сделав крюк, вернулась к ним пошуметь по камням. Природа, которой нет дела ни до людей, ни до нечисти, занималась исключительно собой: жила и наслаждалась жизнью.

Местные неординарные хищники повывели или распугали в округе всю крупную дичь. Зато мелкая на таком привольном житье множилась, как полоумная. Так и шмыгала туда-сюда, так и мельтешила. Да и горные козы, которым больше всех повезло с выбором места обитания, мелькали тут и там на склонах теснившихся гор. А горы здесь липли друг к дружке, как алкаши в очереди под вывеской «поллитра в одни руки».

«Системник» жужжал, не умолкая, отчитываясь о состоянии объектов системы. Чего тут отчитываться? Отличное состояние. Ребятам и девчонкам здесь всё понравилось с первого взгляда. Плевать они хотели на якобы жуткую ауру мест, получивших столь дурную славу. У них самих такая репутация — любая аура пожухнет. Не всякого народ приголубит кличкой гад — это талант нужно иметь.

А места и вправду знатные. Кристально прозрачная вода. Мутные равнинные реки южного материка по сравнению с Грозной просто древнеримская канализация. Многовековые нетронутые деревья — вообще что-то доисторическое. Тут и динозавров ещё не завелось, чтобы об них почесаться. Дон-то сибиряк, а