Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь - Салма Кальк Страница 16

третий день подряд смотрели отчёты о состоянии моей разнообразной собственности – и соображали, какие ремонтные работы и прочее переустройство понадобятся нам в будущем году. Где-то сгнил забор, где-то прохудилась крыша, с рудниками и вовсе лучше кое-какие вопросы решать магическими методами – укрепление стен внутри горы, например. С тех пор, как господин Гаспар купил рудники и добавил в оснащение магии, смертность среди работников стала минимальной. И это хорошо и правильно, как я думаю.

Пока у нас тут зима, активно ездить не хочется, поля и виноградники спят, за животными ухаживают. Значит, можно заниматься разным другим.

Плюс, конечно, у меня появилось время на то, чтобы читать здешние основополагающие труды о магии. И слава всем здешним силам, Викторьенн научили читать не только на франкийском языке, но и на местном аналоге латыни. Правда, Терезу тоже учили, в том же самом монастыре, но в Терезиной голове ничего из этого не задержалось. А в голове Викторьенн – к счастью, да.

Господин граф прямо сказал, что некоторые книги, хоть их и перевели на франкийский и издали, лучше читать в оригинале. И я читала, сначала медленно и очень медленно, сейчас уже чуточку быстрее. Господин граф каждый день обсуждал со мной прочитанное, и это было прямо хорошо. Шарло тоже попытался сунуть нос в такую книгу, но не преуспел, хотя граф и принёс ему ключ – учебник древнеимперского. Тот глянул, сказал, что это очень сложно и совершенно непонятно, и был таков. Камилла даже и не пыталась, а о двоих оставшихся и говорить нечего.

И в итоге вместо одного общего занятия со всеми, как мы начинали когда-то летом, уже почти полгода назад, теперь граф проводил в моём доме практически весь день и организовывал разные магические занятия со мной и с ребятами. Я поначалу напряглась – мне-то отлично, а ему как? Не многовато ли? Не хочет ли он проводить занятия у себя дома? Правда, я уже знала к тому моменту, что домик его невелик, и три комнаты из пяти в нём занимают книги. О магии, об истории, о политике и экономике, обо всём подряд. И далеко не все из них были печатными, и далеко не все были написаны на понятных мне языках. Учись, Вика, да? Вот тебе горизонты познания?

Про горизонты познания было понятно, и я училась. Более того, я видела, что магам в здешнем обществе живётся проще, даже если эти маги не принцы и не короли. Обычные бытовые вопросы решались быстрее и легче, если магия. Стирка, чистка, уборка. И не самые обычные, но необходимые – такие, как безопасность, например.

С артефактами у меня кое-что выходило, но я подумала и не стала никому говорить об этой своей способности. Господин граф меня в том поддержал. Об артефакторике в целом знали немного, потому что больше всего в мире народилось магов-стихийников, просто стихийников. Целителей и менталистов – меньше. Артефакторов и некромантов – совсем мало. Господин граф говорил ещё о неких магах жизни, которые вообще являлись неслыханной редкостью. При том всё это переплеталось меж собой причудливыми узорами, только некроманты стояли наособицу. Скажем, обычный стихийник мог быть боевым магом, а мог и не быть. Точно так же мог сочетать в себе все стихии, а мог только какую-то одну, ну или там промежуточные варианты, от одного до четырёх наименований в разных сочетаниях. Ментальные воздействия могли быть, а могли не быть. Также и целительство. Бытовые воздействия встречались часто, но особой мощи и глубины в них, как правило, не было. А способность сцеплять силу с предметом имели единицы, и мне весьма грела душу мысль, что я оказалась из таких. Точнее, надо полагать, Викторьенн оказалась из таких, но силы её отчего-то спали так долго.

Господин граф говорил, что силы могут пробудиться в человеке вплоть до двадцати пяти лет. Чем раньше – тем проще перенести первый стихийный выброс и неминуемый откат. И отчего у Викторьенн они не пробудились – он не знал.

- Мне видится так, - говорил он однажды, накрепко закрыв от подслушивания мой кабинет, без этого теперь нельзя, потому что юные дарования стремятся узнать и услышать всё, что говорится в доме. – Викторьенн унаследовала от кого-то из родителей, наверное – от отца, приличное количество разнообразной стихийной силы. А уже вы добавили в это сочетание и ментальные воздействия, и артефакторику, и небольшое количество целительства. А вашу смертную силу я могу объяснить только известными нам обоим событиями, случившимися и с Викторьенн, и с вами. И конечно же, я заинтересован в том, чтобы вы полностью овладели всеми вашими силами.

Я поблагодарила и поклонилась – потому что без господина графа мне пришлось бы туго, чем дальше, тем больше я это понимала. И молча выполняла всё, что он мне задавал, даже если было трудно и не выходило не то, чтобы с первого, а иногда и с девяносто первого раза. И молодёжь свою строила – чтобы думали так же и делали так же.

Но молодёжь моя жизнью крепко битая, они понимают, что в обучении им великая польза. И не жужжат. Ну, почти. А если и жужжат – то тихонечко.

И вот теперь в наш устоявшийся мирок вломились, не подберу иного слова, некроманты.

Некроманты – это хорошо, они бывают нужны и полезны. Но не будет ли от них и вреда? И вот поэтому я позвала Шарло и велела всем приходить на обед – чтобы на них посмотреть. А ещё потому, что магам нужно хорошо питаться, а магам, которые только учатся и вообще ещё растут – тем более.

Пришёл господин граф, сказал, что остальные дойдут, как помоют руки, это я уже в них крепко вбила – с грязными руками к столу не подходить. Гости же… а предложил ли им кто-нибудь сделать то же самое?

В столовую осторожно проник мальчишка… младшего школьного возраста, вот. Это такой подопечный у господина виконта?

- Здравствуйте, молодой человек, - кивнула я ему. – Руки мыли?

- Здравствуйте, - пробормотал он. – Руки?

- Да-да, руки. После магических упражнений это обязательно нужно сделать, и перед обедом – тоже. У нас с вами два в одном, - и пояснила в ответ на его недоумевающий взгляд: - Две причины помыть руки для одного юноши, которого, кстати, как зовут?

Он подтянулся и приосанился.

- Алоизий де Риньи, к вашим услугам, госпожа, - и поклонился.

- Так вот, господин