Императрица без маски - Ли Ан Страница 16

— Может, стоит проверить?

— Зачем? Из-за видений девчонки?

Защитная агрессия. Но в глазах мелькнул страх. Он боится, что легенда окажется правдой.

— Из-за того, что девчонка спасла мне жизнь. Её видения реальны, Кайрон. Игнорировать их — всё равно что закрывать глаза на приближающуюся лавину.

Он встал, подошёл к окну. Лунный свет превращал его профиль в камею — идеальная красота без тепла. Руки заложены за спину, пальцы сцеплены до побеления костяшек.

— Знаешь, что меня больше всего пугает?

— Что?

— Ты. То, какой ты стала. Или всегда была? Я не знаю, что реально. Месяц назад ты была... пустой. А теперь... Теперь ты управляешь двором лучше, чем я. Видишь людей насквозь. Не боишься ничего. Кто ты, Лирана?

Вопрос на миллион. Психолог из другого мира в теле императрицы? Душа, получившая второй шанс? Или просто женщина, которая наконец нашла свою силу?

Я подошла к нему, встала рядом. В стекле наши отражения — он весь в тёмном, я в белом ночном платье, которое принесла Анна.

— Я реальна. Здесь и сейчас. Смотрю на тебя, дышу с тобой одним воздухом, чувствую холод от твоей магии на коже. Этого недостаточно?

Он повернулся ко мне. В глазах буря эмоций — страх, желание, недоверие, надежда. Всё смешалось.

— Я не умею доверять, Лирана. Мать научила меня, что доверие — это слабость. Что все предают, рано или поздно.

Голос срывается на последних словах. Старая рана кровоточит.

— Твоя мать была больна, Кайрон. Психически больна. Вероятно, параноидальное расстройство личности с элементами диссоциации. Она проецировала свои страхи на окружающих, создавая ту самую реальность, которой боялась.

— Откуда ты...

— Я читала отчёты о суде. Все симптомы были налицо. Постоянная смена фаворитов, обвинения в несуществующих заговорах, галлюцинации в последние месяцы. Она не предала тебя специально. В её искажённом восприятии она спасала тебя от воображаемых врагов.

Ложь во спасение.

Его лицо дрогнуло. Маска дала трещину.

— Это правда?

Шёпот. Двенадцатилетний мальчик, который всё ещё надеется, что мама его любила.

— Психические болезни реальны, Кайрон. Даже в мире магии. Особенно у тех, кто обладает сильным даром. Магия усиливает не только способности, но и... отклонения. Нестабильность психики. Твоя мать была жертвой собственного разума.

Он отвернулся, но я видела, как дрожат его плечи. Не от холода — от сдерживаемых рыданий.

Прорыв. Тридцать лет подавленного горя прорываются наружу. Сейчас важно не спугнуть.

Я обняла его сзади, прижалась щекой к спине. Чувствовала напряжение мышц, дрожь, которую он пытался контролировать.

— Ты не виноват в том, что произошло. Ребёнок не может нести ответственность за болезнь родителя. И ты не обязан нести этот груз вечно.

— Я убил её, Лирана. Своими руками. Отец поставил меня перед выбором — казнить предательницу или быть казнённым как соучастник. И я... я заморозил её сердце. Смотрел в её глаза, пока свет в них не погас.

Боже. Заставить ребёнка убить мать. Это даже не садизм — это системное уничтожение личности. Создание идеального оружия из собственного сына. Какой же монстр был его отец?

— Тебе было двенадцать. Ты был ребёнком, которого заставили сделать невозможный выбор. Это не твоя вина, Кайрон. Это преступление твоего отца.

— Я мог отказаться.

— И умереть? Оставить империю в руках тирана? Твоя мать была уже потеряна для этого мира. Но ты выжил. И стал лучшим правителем, чем твой отец.

Он развернулся в моих объятиях, прижал к себе. Лицо спрятал в моих волосах — не может показать слёзы, даже сейчас.

— Почему ты не боишься меня? Все боятся. Даже Серафина. Особенно Серафина.

Голос глухой, слова выдыхаются в кожу шеи.

— Потому что я вижу не Ледяного Императора. Я вижу мужчину, который так долго прятал свою боль, что почти поверил, что её нет. Вижу мальчика, которого лишили детства. Вижу человека, который отчаянно хочет быть любимым, но не знает как.

Он поцеловал меня. Отчаянно, почти болезненно. Как утопающий хватается за спасательный круг. В этом поцелуе всё — страх, боль, надежда, голод по человеческому теплу.

Я ответила, позволяя ему взять то, что нужно. Утешение. Принятие. Иллюзию близости.

Это не любовь. Ещё нет. Это травматическая привязанность, попытка залечить старые раны через новые отношения. Но это начало. С доверия начинается исцеление, а с исцеления — настоящие чувства.

Когда поцелуй закончился, он прошептал, не открывая глаз:

— Останься. Не уходи. Хотя бы сегодня.

Просьба маленького мальчика, который боится остаться один в темноте.

— Я никуда не уйду, Кайрон.

Этой ночью мы просто спали. Он обнимал меня как талисман от кошмаров — крепко, почти судорожно, словно боялся, что проснётся и обнаружит, что всё было сном. Во сне его лицо разгладилось, стало моложе. Без маски холодности он выглядел своего возраста — тридцать с небольшим, не больше.

Я лежала без сна, слушая его дыхание, думая о странности судьбы. В прошлой жизни я умерла одинокой. В этой — делю постель с императором, который учится доверять впервые за двадцать лет.

Может, это и есть мой второй шанс. Не просто прожить жизнь, а действительно изменить что-то. Исцелить не только его, но и себя.

За окном начинало светать. Где-то в подвалах дворца, если верить легендам, спал дракон. А здесь, в холодных покоях, спал мужчина, который только учился быть человеком.

И я охраняла его сон.

Глава 12: Тренировка на рассвете

Утро началось слишком рано. Точнее, для меня — в самый раз, но молодые фрейлины, собравшиеся на восточном плацу, выглядели так, будто их подняли из могилы. Бледные лица, припухшие веки, движения вялые и нескоординированные — классические признаки резкого нарушения циркадных ритмов.

Избалованные аристократки, привыкшие вставать к полудню. Ничего, генерал Маркус быстро выбьет из них эту привычку. Хотя нет, не выбьет — перестроит. Я видела достаточно случаев принудительной "ломки" личности в армии. Результаты печальные — либо полная покорность без инициативы, либо скрытое сопротивление с последующим бунтом.

Пришло двенадцать девушек. Включая Серафину, которая выглядела решительной — подбородок вздёрнут, плечи расправлены, но пальцы нервно теребят край туники. И Селину, которая казалась отрешённой — взгляд расфокусирован, словно смотрит сквозь реальность в какое-то иное измерение.

— Доброе утро, леди, — рявкнул генерал Маркус. Голос хриплый от десятилетий командования, с той особой интонацией, которая заставляет новобранцев подпрыгивать. — Забудьте это слово. Леди