Десять лет с драконом - Юлия Александровна Пульс Страница 16

дваргами и на следующий день постоялый двор я не покидала. Сидела в комнате за чтением книг и спускалась в таверну лишь быстро перекусить. Мысли о Ллойде вертелись в голове упорно, словно назойливые мухи. Его сила и влияние в Дваргоне… Так и подмывало согласиться на его предложение, пока не поздно. Но стоило хоть на миг представить, как буду ежедневно наблюдать со стороны за мужем, его беременной любовницей и детьми… бросало в дрожь.

Никто не потревожил мой покой, не навестил меня в постоялом дворе и это затишье казалось зловещим. А вечером второго дня моего пребывания вне резервации, пришло письмо, которого я с нетерпением ждала и одновременно боялась его получить.

Трясущимися руками взяла запечатанный конверт. Воск, темно-красный, как застывшая кровь, был украшен знакомым гербом – переплетенные хвостами драконы с угрожающе раскрытыми пастями. Сердце колотилось, отбивая неуверенный ритм в груди, пока я медленно разрезала конверт острым кончиком ножа. Вынула тонкий лист бумаги, написанный твердой, уверенной мужской рукой.

«Уважаемая Мириам Краон», – начиналось официальное письмо. Уже это обращение вызвало всплеск горькой иронии. Какая уж теперь уважаемая?! Смешно звучало, учитывая мое теперешнее положение.

Дальше следовал точный, лаконичный текст с датой и временем проведения ритуала по снятию брачной вязи в храме Дваргона. В том самом, где десять лет назад нас с Даркаром связала судьба.

Я встала со стула, но ноги подкосились. Рухнув обратно, я вновь перечитала письмо и перевернула листок. Смутилась, присмотревшись к мелкой надписи в конце бумаги.

«Я люблю тебя и верну любой ценой. Найди в себе силы простить и дождаться меня».

– Проклятье! – вырвалось из уст с таким гневом, что руки задрожали и лист выскользнул из пальцев, спланировав на пол.

Его слова, написанные твердым, уверенным почерком, казались откровенным издевательством! Любовь?! Какая любовь?! Его действия говорили о другом. О трусости, предательстве, о безразличии к моим чувствам. Я помнила, как он клялся в вечной любви и обещал быть рядом всегда, как его глаза горели страстью и преданностью. А теперь от этих воспоминаний осталась лишь противная горечь во рту.

Я подняла с пола письмо и со злостью припечатала ладонью бумагу к столу. Сжав кулаки, почувствовала, как по щекам текут непрошеные слезы – гремучая смесь боли и ярости. Скорее бы избавиться от вязи и плюнуть дракону в рожу!

Не знаю, как сумела пережить эту тревожную ночь и дождаться часа, когда нанятый экипаж подъедет к постоялому двору. Переминалась с ноги на ногу, я нервно заламывала пальцы. Холодный ветер хлестал по лицу, заставляя съежиться и сильнее запахнуться в грубую шерсть мантии. Серое, мрачное утро, небо затянуто низкими свинцовыми тучами, словно отражая мое истинное настроение. Вот-вот заплачет небосвод, а город просыпался медленно, сонно потягиваясь. Запах дыма от печей смешивался с ароматом свежей выпечки из ближайшей булочной.

Старый и скрипучий экипаж с облезлой краской – уж какой сумела себе позволить в целях экономии, подъехал немного раньше назначенного времени. Крупный, грубоватый кучер, закутанный в войлочный тулуп, с любопытством оглядел меня, но ничего не сказал.

Я протянула ему три монеты и молча забралась внутрь, погружаясь в тесную, пахнущую кожей и пылью карету. Мягкие подушки не могли смягчить жесткость сиденья и я смирилась с тем, что дорога будет долгой и утомительной. Безгербовый экипаж не пропустят через мост, чтобы сократить путь до резервации. Придется тащиться по главному тракту вместе с другими торговыми повозками. Но это ничего! Мне следует начать привыкать к новым реалиям бедной жизни.

– Ритуальный храм Дваргона! – объявила я вознице и карета тронулась с места.

Я смотрела в окно, наблюдая за тем, как меняется пейзаж: кипящий жизнью город сменяется обширными полями, поля – темными, таинственными лесами. Внутри бушевала буря, но внешне я оставалась невозмутимой, маской скрывая свою внутреннюю растерзанность. Только слегка подрагивающие пальцы, сжимающие смятый клочок письма в кармане, выдавали истинные чувства.

Мы ехали пару часов, пока, наконец, не добрались до величественного храма, что предстал во всей своей мрачной красоте. Он был высечен из серого камня, без единого украшения, за исключением странных, похожих на каменные цветы, узоров, вырезанных над массивными дубовыми дверьми. На огороженную территорию святыни нельзя заезжать на экипаже, поэтому возница остановился у высоких елей. Отворил дверцу кареты и я вышла наружу. Вдохнула прохладный и влажный воздух, пахнущий сырой землей, смолой и прелой листвой. Огляделась и заметила с другой стороны дороги зеленый экипаж ван Дер-Аберкон.

Чтобы не встречаться вне храма с бывшим мужем, который, возможно, еще сидит в кабине, я двинулась вперед по небольшой площади, выложенной серыми плитами, испещренными символами деревьев с переплетающимися корнями. Вокруг бродили послушники в простых, темных одеждах. Их лица были скрыты глубокими капюшонами. Они казались сосредоточенными и задумчивыми, погруженными в свой внутренний мир.

Я чувствовала себя здесь чужой, незваной гостьей, выпавшей из другого времени и пространства. Будто мое нахождение здесь сегодня – ошибка.

Сделав глубокий вдох, направилась к дверям храма, что распахнулись без звука, раскрывая прохладный полумрак внутренних помещений. Запах смолы и прелой листвы стал еще более резким, смешиваясь с нежным ароматом каких-то неизвестных трав. Высокие, уходящие в глубину храма колонны, поддерживали свод, украшенный сложными барельефами, изображающими древних ящеров и загадочные символы.

Я медленно прошла внутрь, ощущая на себе взгляд невидимого наблюдателя, чувствуя на коже прикосновение холода и таинственности священного места. С каждым шагом чувствовала, как накатывает волна ожидания, смешанная с тревогой