Приручить дракона - Тиффани Робертс Страница 15

— Какая болезнь?

— От полета, — она испустила долгий, прерывистый вздох, — я думаю, тебе лучше всего остаться на земле.

— И что ты хочешь этим сказать? — прорычал он сквозь оскаленные зубы.

Женщина подняла голову, нахмурив брови, когда встретилась с ним взглядом.

— Я видела птиц всех видов в полете, и у тебя нет их грации.

— Потому что человеческая форма неспособна к изяществу.

Фальтирис пристально посмотрел на нее, но это не возымело желаемого эффекта — она не отвернулась в страхе, не задрожала и не закричала, даже не вздрогнула. И его проклятый затуманенный жаром разум воспользовался возможностью оценить красоту ее лица.

«Она двигается с изяществом».

Фальтирис зарычал при этой мысли и прошествовал мимо человека, подставляя ей спину, когда он углубился в свое логово. Тихий скребущий звук, сопровождаемый мягким шлепаньем босых ног по песчаному полу, сказал ему, что она идет следом.

— Люди вполне способны быть изящными, — сказала она.

Образ ее обнаженного тела мелькнул перед его мысленным взором, едва не вызвав еще одно рычание из его груди. О, в ее облике была грация, но это не означало, что он должен был это признавать. Это не означало, что ему это должно нравиться.

И он ненавидел тот факт, что растущей части его это нравилось.

— Ты также способна быть убитым паразитами, — ответил он. — Я должен быть впечатлен?

Она зарычала. Зарычала. Этот звук проник прямо в его член, заставляя его пульсировать достаточно сильно, чтобы его шаги почти сбились. Семя просочилось из его кончика, и ему потребовалось все, что было в нем, чтобы удержаться от того, чтобы обхватить его рукой, чтобы облегчить боль, или от того, чтобы развернуться, прижать свою женщину к земле и вонзиться в ее тугие, горячие глубины.

«Моя женщина. Моя женщина».

«Нет, она всего лишь человек, — слабое, недолговечное существо, не имеющее никакого значения».

— Я охотница. Я убила много зверей и обеспечила свое племя, — сказала она.

Гордость в ее голосе, уверенность и сила подействовали на него почти так же сильно, как и ее рычание. Охотница. Воин. Такая пара, на которую он мог только надеяться.

«Нет! Я этого не принимаю. Я не принимаю ее».

Брачная связь снова обвилась вокруг его сердечного огня, сжимая, как будто напоминая ему, что у него не было выбора — его согласие не изменило ситуацию. Он мог бы ненавидеть ее с огнем и яростью, способными соперничать с солнцем, но он останется привязанным к ней. И теперь он был таким же смертным, как и она.

Фальтирис заставил себя идти дальше. Он не оглядывался на нее. Он не поддастся своему приводящему в бешенство, иррациональному, невыносимому желанию к ней.

— Хотел бы я убить тебя.

Ее шаги стихли, и Фальтирис почувствовал, как расстояние между ними увеличивается с его шагами.

— Тогда сделай это, — бросила она вызов.

Он остановился и склонил голову, расправив плечи, расправив крылья и хлестнув хвостом. Тепло текло по его венам, распространяясь от сердца наружу, чтобы полностью наполнить его.

— Ты не можешь этого сделать, не так ли? — спросила она. — Как бы ты ни хотел, ты не можешь.

Фальтирис сжал руки в кулаки, вонзив когти в ладони. Он прекрасно помнил ощущение ее горла в своей руке — той самой руке, которая так легко разорвала существо, напавшее на нее. Та же самая рука, которая не могла генерировать силу, чтобы причинить ей какой-либо вред.

Она не могла быть права. Она не могла одержать эту победу над остальными, на которые уже претендовала. Он этого не допустит.

Пылая сердечным огнем, он развернулся к ней лицом и преодолел расстояние между ними несколькими длинными быстрыми шагами.

— Ты не стоишь таких усилий, человек.

Ее темные глаза округлились от страха, но она стояла на своем и непоколебимо выдерживала его взгляд.

— Тогда почему ты вернулся за мной?

Ярость, жар и сердечный огонь столкнулись в его груди, превращаясь в огненную бурю, которую он не мог сдержать. Его руки метнулись вперед, схватив мокрую ткань ее туники, которую он с рычанием разорвал, обнажая ее грудь и эти черные отметины на животе. Она покачнулась, словно собираясь отступить.

Фальтирис остановил ее, обхватив рукой ее тонкое, изящное горло и надавив подушечкой большого пальца на нижнюю часть ее челюсти. Он чувствовал, как она дрожит, чувствовал ее трепещущий пульс под своими пальцами. Ее полные розовые губы приоткрылись, и она обвила пальцами его запястье, но в остальном была неподвижна.

Он окинул ее пристальным взглядом, изучая мягкие, нежные черты ее лица, изящную линию ключиц, плавные изгибы холмиков груди и темную плоть, служившую их вершинами. Эти круги напряглись у него перед глазами, превратившись в твердые точки, которые он страстно желал взять губами и пощелкать языком. Его глаза опустились ниже, на ее плоский живот и эти замысловатые отметины, остановившись на этом проклятом клочке ткани, прикрывающем ее таз.

С рычанием он сорвал ткань свободной рукой, обнажая ее щель перед собой. Аромат ее возбуждения наполнил воздух, и его язык непроизвольно выскользнул, чтобы вдохнуть еще больше этого запаха.

— Потому что у тебя есть другое применение, человек, — прохрипел Фальтирис.

Он заставил себя снова поднять на нее взгляд, внутренне борясь с нарастающим жаром и вожделением внутри себя, даже когда его член плакал от желания к ней.

Если бы он сейчас сдался, это только еще больше доказало бы ее власть над ним. Его рука дрожала, пальцы согнулись, кончики когтей прижались к мягкой коже ее шеи.

Она вздернула подбородок и улыбнулась.

— Сделай это, дракон.

Этот вызов разжег пламя его сердечного огня, пожирая его изнутри, сжигая его решимость дотла.

Фальтирис зарычал, когда все всплыло на поверхность, и багровая дымка поглотила его разум. Он развернул человека и заставил ее отступить, пока она не оказалась у стены. Она ахнула, но твердо выдержала его взгляд, похотливый блеск осветил ее глаза.

Он опустил руки, зацепил их за бедра своей женщины и поднял ее, сразу же ступив между колыбелью ее ног. Без колебаний он опустил ее на свой член и вошел в ее скользкое лоно.

Его женщина ахнула, и ее бедра сжались вокруг его бедер.

Удовольствие еще больше затуманило его разум, смешиваясь с жаром, и он качнулся, погружаясь так