Двойка чаш. Приворот из гримуара - Мара Санкта Страница 15

Дыхание Эстер становится прерывистым, а лоб покрывается каплями холодного пота. Сила проклятья непостижимо велика, и каждая попытка его разрушить лишь усиливает хватку. Надежда меркнет в ее усталых глазах, но сдаваться она не собирается — не сразу, слишком многое стоит на кону.

Эстер чувствует, как ее магическая энергия истощается, ускользает сквозь пальцы как песок. Каждый раз, когда она думает, что нашла ключ к оковам проклятья, его зубчатые края ускользают, оставляя лишь боль и разочарование.

Ведьма вздрагивает, когда неожиданно стены подземелья отзываются глухим ударом, будто само проклятье хохочет над ее беспомощностью. Ее голос слабеет, заклинания звучат все тише, пока не становятся почти неразличимым шепотом. Эстер осознает, что ее силы на исходе, что темнота побеждает.

Она собирается с последними остатками воли, пытаясь пробудить в землях искру жизни, но в ответ лишь ощущает растущий хлад. С каждым мгновением все больше казалось, что воздух в подземелье сгущается, становится как жидкий свинец, давящий на ее плечи. Нет, нет, нет, она же смогла победить тогда, на кладбище. Ее же приняли предки, что не так? Почему сейчас она беспомощна?

Энергетический всплеск сотрясает стены подземелья, но проклятье лишь поглощает его, как бездонный колодец, оставляя Эстер пустой и одинокой в обветшалом храме ее неудач. Она понимает, что битва проиграна, но и война еще не окончена.

Девушка сюда вернется. Здесь все началось, и разгадка к свободе от тьмы тоже находится здесь. Осталось только подобрать ключ…

Эстер пытается встать, но ее шатает; споткнувшись о собственный подол, она приземляется лицом вниз и испускает полный ярости и обиды крик, и чувствует, как в груди сжимается ком, и слезы подступают к глазам. Только не хватало разрыдаться. Только не хватало…

— Миледи? — звучит откуда-то издалека обеспокоенный голос.

В пылу битвы с проклятием девушка даже не заметила, как пропал Принц — а тот, вовремя посчитав, что целительница не справляется, ускакал за подмогой на своих костяных ногах. Граф Винтер опоздал на главное действо, и наблюдал только последствия — вокруг свернувшейся в совершенно неподобающей леди манере целительницы лучами расходились следы ее магии. Фигура вышла похожей на цветок хризантемы с Эстер в сердцевине. Линии разрывали старый ритуал, перечеркивали руны, из-под них стало невозможно разобрать изначальное заклятие. Ведьма по-детски тонко всхлипывала, лицом уткнувшись в рукав платья, и не сразу отреагировала на появление Кейна — у нее заложило уши, и она слышала его словно сквозь толщу воды.

— Миледи, — повторяет он, опускаясь рядом с ней, и медлит, не понимая, что делать. — Что же вы делаете…

— Уйдите, — почти рычит Эстер, не поднимая головы. Она не в состоянии выслушивать его саркастичные ремарки, ей нужно просто выдохнуть, просто смириться с первым поражением.

— И не подумаю, — Кейн вздыхает и дает Принцу знак: а вот тебе пора. Оставь нас. — Если вы перегорите, как свечка, в первые же дни, это никому добра не принесет.

— Почему… я не понимаю… — она снова всхлипывает и начинает плакать уже навзрыд, чувствуя, как от слез намокает и без того тяжелая ткань рукава.

Ее выпотрошило, выполоскало, в ней не осталось силы ни на искру — и все зря!.. Нарушен изначальный ритуал, но проклятье все еще висит над Исендором, в воздухе все еще чувствуется вкус мокрого пепла и плесени. Если это только первые шаги, она тут же поломала ноги, и не знает, как скоро сможет двигаться дальше.

— Не вините себя так, миледи. Вы уже за два дня сделали больше, чем я умудрился за несколько недель, — Кейн тихо усмехается, и осторожно, как к дикому зверю, прикасается к Эстер — кладет ладонь на округленную спину, и неловко пытается погладить, успокоить. — Всегда есть какой-то путь, особенно — в магии… может быть, мне нужно будет подобрать вам усилитель.

Он хмурится при этой мысли, будто перебирает в голове, какие еще у них впереди эксперименты — но озвучить их не решается. Начать нужно с тех, которые у светлой вызовут меньше всего сопротивления… колдовского и морального.

Эстер вздрагивает под его прикосновением, но не отталкивает, не пытается сбросить руку. Ощущение человека рядом оказывается неожиданно правильным в этой совершенно немыслимой ситуации. Девушка зажмуривается и на мгновение позволяет себе утонуть в этом тепле, успокаивающем ее лучше любых заклинаний.

— Я не привыкла ощущать себя беспомощной, — тихо признается она, слова едва слышны, как шепот ветра в листве. — Это пугает — понимать, что твоя сила не бесконечна.

Кейн мягко улыбается, убирает руку с ее спины, но остается рядом, словно стена, за которой можно спрятаться от всего мира.

— Мы все сталкиваемся с этим, Эстер. Но беспомощность — не слабость. Иногда она просто напоминает нам, что мы — люди. И что вместе мы сильнее.

Он делает паузу, словно выбирает слова, и продолжает уже более уверенным голосом:

— А усилитель… я знаю пару заклинаний и артефактов, которые могли бы помочь. Мы найдем то, что будет работать для вас — безопасно и эффективно. Я понимаю, что вам хочется отделиться от меня, работать на некроманта, а не с ним вместе. Но я думаю, мы можем обойтись без этой глупой вражды.

Его слова звучали искренне, и в глубине души Эстер знала, что он прав. Этот тонкий мост понимания между ними был чем-то новым и неожиданным. Она осторожно распрямилась, села, опухшими глазами посмотрела на графа рядом — и кивнула.

— Все же привлекать артефакты рискованно, — медленно говорит, вытирая ладонью слезы с щеки. — Не хочется стать очередной пешкой в игре сил, которые я не могу контролировать.

— Мы не пешки, если играем сознательно и по своим правилам, — возражает Кейн, и протягивает шелковый носовой платок, чтобы девушка привела себя в порядок. — Не скромничайте, вы сильнейшая ведьма, и просто какой-то амулет волю вашу не сломит. Это инструмент, и только вам решать, сколько у него над вами власти.

Эстер неопределенно ведет плечами, не соглашаясь, не отрицая; она до этого никогда не слышала, чтобы светлые спокойно могли работать с темными амулетами. А другого Кейну и не удастся создать, слишком глубоко мрак пустил корни в его душе. В какой-то степени, она начинала понимать, почему проклятье его старшего брата приняло именно такую форму, и как иронично ее появление здесь. Попробуй-ка, маленькая ведьма, спасти не только оскверненную землю, но и потерянную душу.