Моё имя (СИ) - Соболева Анастасия Страница 15

Я один раз споткнулась, но всё же смогла устоять на ногах, ни капли не разлив. Ничего удивительного в том, чтозапнуласья именно здесь — их семейный портрет всегда заставлял меня вздрогнуть.

Крайняя картина в галерее, посвященной истории королевского рода, как по мне, выделялась больше всего. Чем же? Просто так этого не описать. Краски, рама, искусство работы художника — всё было на должном уровне и ничем не обращало на себя внимание. В то же время полотно было пропитанной самой что ни на есть настоящей ненавистью.

На портрете были изображены пятеро: трое мальчишек, мужчина и женщина. В рыжеволосом и черноволосом мальчике узнать Сирила и Лудо было не сложно, так как с годами черты их лиц практически не изменились. Третий, тоже рыжеволосый, лицом очень походил на мужчину с портрета, голова коего была увенчана короной, которую Сирил надевал во время торжественных мероприятий. На рисунке прошлый монарх был уже довольно стар: его волосы посидели, лоб укрыли морщины, а взгляд явно принадлежал существу, уставшему от жизни. Но, несмотря на это, у меня сложилось впечатление, что это был добрый (насколько подобное возможно в отношении эксилей) и справедливый правитель. Настоящий ужас же внушала женщина с утончённойкороной на голове, так как на всех (в том числе и членов своей семьи) она смотрела с нескрываемой, пробирающей до мурашек, ненавистью. Волнистые рыжие волосы напомнили мне о хвосте лисицы, а улыбка — о её же оскале. Она была красива, как дьявол и в той же степени, как он, и уродлива. И пускай я отлично знала, что женщины уже давно нет в живых, мне всё равно захотелось склониться пред ней в поклоне лишь за тем, чтобы ненароком не пасть в немилость.

Я вновь посмотрела на маленького Сирила идаже невольно подумала, что в детстве он был вполне себе милым. Милым и печальным в равной степени.

Ко мне его величество относился более чем хорошо, ипускай я и не была здесь гостьей, служанкой или рабыней меня тоже было трудно назвать. Тяжелой работы я не имела, всё же, что делала — это контролировала приготовление еды короля, будила и укладывала спать Сирила, следила за его распорядком и время от времени составляла компанию в задушевных беседах.

Как бы удивительно это ни было, больше всего Сирила интересовали мои истории о нашем мире, и слушать их он мог, без преувеличения, часами.Ему действительно нравилось, когда я рассказывала об устройстве машин, самолётов и кораблей, о домах высотой с небо и поездах, что ездят под землёй. Даже такие мелочи, как светофор с зеброй,с лёгкостью вызывали в его глазах невинный детский интерес и всепоглощающее любопытство.

Подобное бесило меня больше всего. «Какого чёрта?» — так и хотелось у него спросить. Как ты можешь восторгаться тем, что уничтожил собственными руками? Как можешь говорить мне, что в прошлом наш мир был интереснее, чем сейчас, если именно ты и был тем, кто забрал у нас всё самое «интересное»? Насколько же прогнившим надо для этого быть?! Насколько… Нет, мне нельзя выходить из себя.

На пару с этим меня до безумия раздражал факт того, что я вынуждена тратить столь много времени на подобную ерунду, как уборка, ужин и разговоры. Я пришла сюда далеко не за этим, и еслине поспешу, то в скором времени человечество просто-напросто вымрет, а наш мир окончательно сгниёт, превратившись в райский уголок для эксилей.

Один раз постучав по чёрному дереву и услышав уверенное «входи», я смело толкнула дверь вперёд.

Сирил лежал на кровати, забросив ногу на ногу и читая какую-то книгу. Приглядевшись, я поняла, что это «Война и мир» Толстого. После моих рассказов его сильно заинтересоваланаша литература, и буквально за несколько дней, он (с помощью других, само собою) сумел собратьчуть ли не лучшую, на данный момент, в мире библиотеку. В ней были тысячи книг, которых за множество лет мне так и не удалось разыскать. Так что, если говорить начистоту, я была даже слегка благодарна, когда Сирил предоставил мне доступ к своей коллекции и разрешил брать из неё всё, что лишь пожелаю.

Увидев чай, король отложил книгу и жестом пригласил меня в соседнюю комнату, служившею ему чем-то вроде личной трапезной. Недолго думая, он взял у меня из рук поднос и аккуратно поставил на искусный столик в самом центре комнаты. Говоря о размере, можно смело сказать, что он был слишком большим для одного, слишком маленьким для троих, но в тоже время, для двоих просто идеальным. Сирил отодвинул один стул, подождал, пока я на него сяду и лишь после этогозанял собственный.

— Не стоит тебе проявлять столько внимания к простой служанке, — заметила я, слегка улыбаясь. — Многие, в том числе и Пандора, могут подумать, что дела между нами обстоят вовсе не так, какна самом деле.

— Это тебя беспокоит?

— Ничуть. Но тебя должно бы.

— Не говори ерунды. Мне плевать на мнение других, ведь, наконец, число адекватных эксилей, с которыми я могу завязать неплохую беседу, увеличилось от двух к трём.

— Я же не эксиль…

— Но сути дела это не меняет, — перебил меня его величество, аккуратно пробуя уже тёплый, а не горячий чай.

— Ну и как на вкус? — поинтересовалась я больше из вежливости, чем любопытства.

— Как всегда — удивительно! Не представляю, как раньше жил, не зная твоих кулинарных талантов. Это ведь какой-то особенный чай? Вик всегда приносит мне обычный чёрный.

— Он называется «Воспоминание о Париже». И да, для этих краёв это довольно необычный рецепт.

— А что такое Париж?

— Большой город с большой башней, столица Франции.

— А что такое Франция?

— Страна, которой уже не существует. Она была знаменита своими нежными круассанами и вкусным вином.

— Вот как. Тогда расскажи мне о Франции, пока я буду пить этот пряный чай. Расскажи мне о Париже, большой башне и круассанах.

И я стала рассказывать. Даже когда чай короля давно закончился, всё продолжала говорить. Пускай сама я никогда и не была во Франции, но мне всегда нравилось читать о ней. И не только о ней! Я читала все книги, что удавалось найти: об Англии, Китае и Америке; о любви и ненависти; о путешествиях по Земле и полётах в космос. Я любила читать о том, что навсегда ушло в прошлое, и представлять себе, каким бы могло быть наше будущее, если бы не произошедшее десять лет тому назад. Сейчас же я действительно благодарна той части себя, что всегда горела детским,слегка наивным, любопытством.

За прошедший месяц Сирил подпустил меня к себе довольно близко (по крайней мере куда ближе, чем Пандору или кого бы то ни было ещё), однако даже после этого своё сердце открывать не спешил. Наверное, где-то на подсознательном уровне король понимает, что у меня и в мыслях нет открывать ему своё, и именно из-за этого, сам того не осознавая, предпочитает оставлять какую-то часть дистанции между нами нетронутой.Но даже так я хочу завладеть им. Не подумайте: к Сирилу я не питаю и намёка на тёплые чувства, более того, если бы от этого была выгода, с радостью прикончила бы прямо здесь и сейчас. Однако мне не кажется, что подобное будет верным выбором. Отчего-то я думаю, что доброе отношение короля к моей персоневполне может стать ключом к возрождению человечества.

Пожалуй, я ещё долго рассказывала бы Сирилу о Франции, её истории и традициях, если бы нас не прервали. Когда незваный посетитель постучал в первый раз, мы оба сделали вид, что внутри никого нет, но когда он стучал уже в четвёртый, Сирилу это порядком поднадоело и, огрызнувшись («Какой настойчивый!»), он попросил меня открыть дверь.

На пороге стояла Пандора Анж — королева эксилей. Сегодня она была одета в платье ещё более роскошное, чем при нашей первой встрече: золотого цвета с алой вышивкой, но в тоже время вовсе не выглядящеевульгарным. Волосы её были завязаны всё в туже тугую косу, а взгляд, коим она меня окинула, был переполнен всё таким же презрением. Невольно я подумала, что с момента моего прибытия во дворец, мы втроём впервые собираемся вместе наедине.

— Отойди, человек, — бросила она. — От тебя помётом несёт.