Императрица без маски - Ли Ан Страница 14

— Яд василиска, ваше величество. Смертельная доза. Тройная смертельная доза.

Хаос. Крики, паника, стулья опрокидываются, стража хватает слуг. Но я следила за лицами. Кто удивлён искренне, а кто изображает. Варан — настоящий шок, он не знал. Министр обороны — тоже. А вот...

Кайрон встал, и температура в зале резко упала. Иней побежал по стенам от его трона, бокалы покрылись изморозью. Его глаза горели холодной яростью.

— Кто посмел?!

Я положила руку на его плечо. Мышцы под ладонью были напряжены как канаты.

— Спокойно. Гнев сейчас не поможет. Селина, что ещё ты видишь?

Девушка закрыла глаза, её веки дрожали, как будто она наблюдала что-то за ними.

— Золотая змея на рукояти кинжала. Тайная встреча в лунном свете, у старого колодца. Тридцать серебряников... нет, тридцать тысяч золотых. Мешочек бархатный, пахнет корицей и страхом.

Я обвела взглядом зал, применяя всё, чему научилась за сорок лет практики. Кто отводит взгляд? Кто сжимает кулаки? У кого дёргается мускул на челюсти? Золотая змея...

Герб дома Малкрис. Вот оно.

Лорд Малкрис, советник императора, стоял у окна. Его поза выдавала всё — вес перенесён на переднюю часть стопы (готовность к бегству), левая рука нащупывает дверную ручь за портьерой, правая спрятана в складках мантии (оружие? яд для себя?). Микродвижения к выходу — по сантиметру, думает, никто не заметит.

— Стража, — сказала я спокойно, но в голосе появились стальные нотки. — Задержите лорда Малкриса.

— По какому праву?! — возмутился он, но голос дрогнул на втором слове. Адреналин сужает голосовые связки. — Это абсурд!

— По праву императрицы, которую вы пытались отравить.

— Это бред! У вас нет доказательств! Видения полоумной девчонки — не доказательство!

Классическая защитная агрессия. Атакует обвинителя, чтобы отвлечь от сути обвинения. Но его зрачки бегают — ищет пути отступления. И рука всё ещё в складках мантии. Там точно оружие.

— Селина?

Девушка подошла к нему, её походка была странной — словно у лунатика. Посмотрела прямо в глаза. Малкрис попытался отвести взгляд, но не смог.

— Подвал в доме на Кривой улице. Третья ступенька скрипит. За винными бочками тайник. Там остальной яд в синем флаконе и золото от восточных послов. И письмо с инструкциями, написанное шифром. Ключ — "Закат империи".

С каждым словом Малкрис бледнел всё больше. Его колени подогнулись.

— Откуда... как ты...

И он сломался. Рухнул на колени, маска уверенного царедворца слетела, обнажив испуганного, загнанного в угол человека.

— Пощады! Они угрожали моей семье! Моей дочери!

Ложь. Классическая попытка вызвать сочувствие. Но его микровыражения выдают — нет там страха за близких. Есть страх за себя, злость на неудачу, расчёт — как выкрутиться. У него даже нет дочери, насколько я помню придворные сплетни.

Кайрон поднял руку, ледяная магия закрутилась вокруг пальцев, формируя копьё. Воздух затрещал от холода.

— Стой, — остановила я его. — Смерть слишком легка.

Все в зале замерли. Я чувствовала их взгляды — удивлённые, испуганные, оценивающие.

— Лорд Малкрис будет жить. В камере. И каждый день будет пить разбавленный яд василиска. Не смертельную дозу — но достаточную, чтобы чувствовать, как горят его внутренности. Как я чувствовала бы себя, если бы выпила все это вино. Час агонии каждый день. Пока не раскается искренне. Или пока не умрёт от старости в муках.

Зал замер. Даже Кайрон смотрел на меня с удивлением, смешанным с чем-то похожим на... восхищение? Или страх?

Жестоко? Да. Но это рассчитанная жестокость. Публичная демонстрация последствий предательства. В моей практике это называется "терапия отвращения" — создание устойчивой негативной ассоциации с нежелательным поведением. Только в масштабах государства. Теперь каждый потенциальный отравитель будет помнить о судьбе Малкриса.

— Уведите его, — приказала я.

Стража поволокла хнычущего Малкриса. Он что-то бормотал о пощаде, но никто не слушал.

Когда двери за ним закрылись, я повернулась к гостям. Сотни глаз смотрели на меня — новую императрицу, которая только что продемонстрировала и милосердие (оставила жизнь), и жестокость (назначила пытку).

— Приношу извинения за неприятный инцидент. Прошу, продолжайте ужин. Музыканты, где музыка? А я... мне нужно отдохнуть. Пережить покушение довольно утомительно. Особенно на голодный желудок — я ведь так и не успела попробовать эту чудесную утку.

Лёгкая самоирония — способ разрядить напряжение. И это сработало — кто-то нервно хихикнул, потом засмеялись другие. Не весело, но облегчённо.

Я встала, присела в идеальном реверансе — спина прямая, движение плавное, никакой дрожи в коленях — и вышла. Селина и Анна последовали за мной.

В коридоре я позволила себе на секунду прислониться к стене. Адреналин отпускал, оставляя слабость в коленях. И легкое жжение на губах, я все-таки успела коснуться ими вина.

— Лирана!

Кайрон догнал нас в три широких шага. Его лицо было маской беспокойства — брови сведены, челюсть напряжена, в глазах металлический блеск страха.

Я обернулась, стараясь выглядеть спокойной.

— Да?

Он подошёл, взял мои руки. Его пальцы были ледяными — признак сильного волнения, когда его магия выходит из-под контроля.

— Ты могла умереть.

Тон ровный, но я слышала подтекст. Не просто констатация факта — обвинение, страх, злость, всё смешалось.

— Но не умерла.

— Если бы не эта девочка...

— Но она была там. Я знала, что кто-то попытается. После слухов о проклятии... кто-то захотел бы проверить, блеф это или правда. Параноики вроде принца Дамиана всегда посылают сначала пешек.

— Ты использовала себя как приманку?!

О, теперь он по-настоящему злится. Интересная реакция. Защитный гнев — злимся на тех, кто подвергает себя опасности, потому что боимся их потерять. Классический механизм. Значит, я уже стала для него важной. Быстрее, чем я планировала.

— Сработало же.

Он притянул меня к себе, обнял. Крепко, почти до боли. Чувствовала его дыхание в волосах, бешеный стук сердца. Пах льдом и металлом — его магия всё ещё бурлила под кожей.

— Не смей. Не смей больше так рисковать.

Прошептал он мне в макушку, и в его голосе была не императорская властность, а что-то личное, ранимое.

Первое искреннее проявление эмоций за пределами спальни. Прорыв в его эмоциональной броне. Травматик с нарушением привязанности начинает формировать новую привязанность. Опасную для него, потому что она делает его уязвимым.

— Кайрон, — прошептала я, обнимая в ответ. — Всё хорошо. Я жива.

Он отстранился, но не отпустил. Руки всё ещё на моих плечах, словно боится,