Кто такая Марта - Екатерина Началова Страница 14

Чувствуя себя несколько неловко, я показала пальцем глубже в чащу и направилась туда, спиной ощущая, как Сокур по-змеиному неслышно идет следом. Дойдя до ярышника, выжидательно повернулась к нему.

«Скажет?»

Змей глядел на меня так же выжидательно, даже вопросительно. Я мысленно помянула земные провалы, и заговорила снова.

— Тебе не сложно достать мне ярышника? Мне очень нравятся именно высокие, — я показала пальцем, тревожно вглядываясь в легкие светло-оранжевые глаза. Каждую секунду я ждала, что Сокур заговорит про записку. Скажет, почему «им» нельзя верить.

«Сейчас… Ну же…»

Сокур же сощурился. Он перевел взгляд на сизые бока ягод, призывно висящих на высоте моей груди, сощурился еще сильнее, снова оценивающе оглядел меня и почему-то довольно улыбнулся. Солнечные глаза полыхнули оранжевыми искрами.

— Разумеетс-ся, сложно. Но для тебя — сделаю, — очень мягко произнес он, зачем-то лично переставляя меня чуть левее, чтобы пройти. На мой взгляд в «перестановке» вовсе не было необходимости, мог бы и обойти. Но я почувствовала, как мужская рука мягко пожала плечо. — С удовольствием.

Сжал плечо… Это знак?

Снова улыбнувшись, Сокур мигом подтянулся на дерево, только ноги сверкнули. Плавая в сомнениях, я задрала голову наверх, наблюдая, как он шелестит ветками. Хватило минуты — и парень уже спрыгнул обратно. Ловкий… На пожухшую траву возмущенно опали несколько длинных темно-бурых листьев и коротких веток.

— Угощайся. — Выпрямившись, Сокур держал ягоды на ладони, пристально глядя на меня с высоты своего роста.

Делать нечего, надо было есть. Я потянулась к ягодам.

— Я правильно понял? Что тебе нравятся высокие? — задумчиво спросил Сокур.

— Да, — согласилась я, жуя.

— Как славно совпало… А мне нравятся те, что не так высоки. Они самые вкусные, самые аппетитные, нежные. Интересно получается, да…? — проговорил Сокур вполголоса. В доказательство отщипнул от ближайшей ветки ягодку снизу и медленно положил себе в рот. Взгляда не отводил.

Я рассеянно кивнула, катая во рту сладковатый ярышник. Я ждала, но про записку Сокур говорить не спешил. Он просто стоял, неспешно доедая ягоду, и смотрел на меня. Все больше выходило, что записку написал не он. Я озабоченно подняла на парня глаза, решив сделать последнюю попытку.

— Я могу… доверять тебе?

Я очень надеялась, что теперь он начнет говорить. Уж сейчас-то можно, все условия созданы… Обнадеживая меня, Сокур уверенно кивнул и снова быстро облизнул губы.

— Конечно… Доверяй мне, миса. Полностью, вся… — мурлыкнул он, переложил в мою ладонь оставшиеся плоды и тут же коснулся пальцем моей щеки. — Держи. У тебя тут… Замаралась. Дай помогу оттереть.

«Оттереть? А записка?»

Я замерла. Подушечка мужского пальца провела по щеке, по губе очень нежно, непривычно нежно. Щеки почему-то заполыхали, а Сокур почему-то медленно наклонился, его рука почему-то оказалась у меня за спиной, коснулась пояса, да и сам он весь плавно придвинулся… Тут до меня дошло, что он точно не знает ни про какую записку, а думает только, что я его сама зазвала, чтобы тут…

Ах, ты ж!

Едва увернулась.

— Спасибо… П-пойду! К костру! — сердито заявила, отступая под вопросительным взглядом. — Спасибо за ягоду! Я не… Все, спасибо! Поздно уже!

Сердилась, конечно, на себя. Хотя на него тоже. Мог бы и написать записку!

Позорно ретировавшись, раздраженно села у костра. Как раз и Таран вернулся. Только увидев костер, Бык начал рассказывать об оптимальных способах раскладки и пытаться его переложить. Взирая, на хмурого Стэка, я обозлилась еще сильнее.

Глупая Марта! Все рассчитала неправильно! Зазвать Ворона в темнеющий лес под взглядами остальных, стало окончательно невозможно. Поздно! Только завтра теперь уж…

Сокур вернулся следом за мной. Сев на противоположной стороне, он непринужденно начал разделывать кролика. Заодно травил байки, рассказывал, как однажды набрел на парочку, а потом пришлось делать ноги от мужа, который перепутал его с любовником жены. Улыбался Сокур как всегда весело, только вот на меня стал смотреть странно, я чувствовала. Его легкий щекочущий взгляд изменился, стал похож на лезвие ножа, ласкающее кожу, стал ощутимым, острым. Кожа горела, а я кусала губы, стараясь лишний раз не поднимать глаз.

Ну и себя ругала, как без этого…

Темнело быстро. Скоро нас стал освещать только огонь, а со звезд света нет, блеск один. Ветер гулял по кронам деревьев, они чуть постанывали, и со всех сторон через нас громко кричали и ухали ночные птицы. Ночные птицы не тише дневных, даже громче — они ночь перекрикивают.

— Дождь ночью будет, — произнес Таран после ужина. — Чую. Нашел же время! Эдак можем и утром не выехать.

— Можем не торопиться, — Сокур поддержал разговор. В его руках снова порхал лист. Мужские пальцы бесконечно складывали его то так, то эдак, загибали, сворачивали… — День или два погоды не сделают.

— Н-да…

— Зачем спешить? Кстати, Мара… Полианна… — Сокур отчетливо поморщился на обоих именах и вдруг по-змеиному подтянул «с». — Мис-са… Мне стало интерес-сно… Ты старшая дочь или одна из младших?

— Старшая, — не подумав, я нечаянно сказала правду. Хотя, не страшно. В мире полно старших дочерей.

Сокур с любопытством наклонил голову, продолжая терзать листок.

— Значит, у тебя уже ес-сть жених?

Глава 10. Сначала любовь!

Вопрос был прямым, нахальным, на грани неприличия, а то и за ней. Парень оказался совершенно невоспитанным. Одно слово — низкородный. Сидя у огня, Сокур не смущался и, казалось, сочился рыжей, нахальной, нагловатой смелостью. В отличие от Тарана, он со мной по-братски себя не вел… Нет… Сокур — это антибрат. Откровенный интерес сидел у него в словах, между словами, в глазах, полуулыбке, на щеке, даже почему-то на ботинках — их носы тоже с интересом смотрели на меня. Я с таким открытым мужским проявлением никогда не сталкивалась, поэтому немного растерялась и даже рассердилась.

— Нет! — вспыхнув, я отвергла все обвинения в женихе.

Таран только крякнул.

— А был? — любопытно спросил Змей, поведя носом. Я обнаружила, что на меня смотрят даже его колени — прямо через штаны. И нагло так смотрят — аж уставились!

— Не было! — возмущенно бросила я. Вопрос был еще