Легенда о невесте людоеда - Мария Сергеевна Минаева Страница 14

class="p1">Вопросы от человеческой девки так разозлили короля, что он еще долго не мог уснуть. Злость была странной: в этот раз она была не как волк с огромными клыками, что разрывает каждого, кто попадается под руку. Это было тихое, ноющее чувство. Как мозоль, как заноза. Тролль пытался понять причины своего испорченного настроения, искал подвох в словах пленницы, но чем больше думал, тем глубже загонял в себя занозу злости.

На следующий день он приказал вынести воду после купания пленницы, вместо этого принести ещё больше чистой воды, еще больше тряпок. Пусть хоть намывает комнату, хоть моется сама — ему всё равно. Всё равно ей недолго осталось, пусть радуется, от радости может и правда жиреть быстрее станет.

Пока меняли воду, девушка спала, а тролль следил за тем, чтобы слуги даже случайно не касались её клетки. Потом тролль запер дверь на ключ, хранившийся у него на шее в единственном экземпляре. Клетка же осталась незапертой специально, чтобы девка выходила и занималась тем, чем хочет.

Вместо ожидаемого снега, ведь с утра был мороз и иней на засохшей осенней траве, вдруг полил очередной ледяной дождь. Капли стучали по доспехам и шлемам побратимов, заливали глаза, попадали за шиворот, из-за чего нижняя одежда моментально промокала. Воины ругались на погоду, их обувь тонула в грязи, но все были твёрдо настроены без добычи домой не возвращаться. Может потому группа охотников во главе с королём всё же смогла догнать подстреленного из арбалета оленя. Еще несколько охотников подстрелили двух куропаток и нескольких кроликов.

После охоты мужчина стал одним из немногих, кто отправился в купальню. Слуги в этой части замка, завидев приближение солдат, живо подкидывали жару под огромные металические котлы с бурлящей водой. Королю полагался свой собственный котёл на обособленном постаменте. Места в нем вполне хватило бы и на еще одного-двух троллей его телосложения, но сегодня хотелось побыть одному. Даже разговоры купающихся в соседних котлах солдат не мешали расслабиться: правитель закрыл глаза, вдыхая запахи теплой воды с благоухающими травами. Он начинал уже дремать, но от провала в сон отвлекли осторожные прикосновения к волосам. Обернулся — служанка стоит с ребристым мылом-расческой в руках.

— Могу я расчесать ваши волосы, правитель?

— Нет, — буркнул он в ответ сердито, и добавил, — сам справлюсь.

Буквально вырвав из пальцев служанки мыло, король одним понятным жестом прогнал её, словно надоедливое насекомое. Не переча и не задавая тупых вопросов, та упорхнула помогать другим посетителям купальни. Тролль не любил подпускать к телу кого попало, не любил прикосновений, в том числе и к волосам. Многие знали его эту особенность, многие, но не все.

Принявшись яростно вычесывать мылом сальные волосы, король будто хотел вырвать их, однако причина ярости, конечно, пряталась не в волосах. Заноза злости, засевшая в его душе со вчерашней ночи, под действием расслабления и пара начала медленно пускать гной: тролль вспоминал своё детство. Как его впервые привели в эту же купальню, ведь тогда он достиг того возраста, чтобы купаться среди мужчин. Как отец окунул его с головой в кипяток, держал за волосы, не давая выныривать целую вечность. «Первое боевое крещение», так он это называл.

— Сделать воду погорячее?

От неожиданного вопроса мыло чуть не выскользнуло в воду. Рядом на полусогнутых стоял старик ведром в руке и щипцами, в которых зажат тлеющий уголёк.

— Не нужно.

Старик с улыбкой поклонился и пошел задавать тот же вопрос лежащим в соседнем котле. Король помнил этого старика: казалось, что тот всегда был преклонных лет, всегда выглядел как сейчас, словно он дошел до какого-то предела старости и больше не менялся. Когда-то, говорят, он тоже был воином, но потом добровольно ушел в прислужники. Заниматься делами в замке, заботиться о скотине в сарае да подкидывать угли под котлы в мужской купальне ему стало милее, чем охотиться и сражаться.

Тролль вдруг словил себя на мысли что завидует старику. У него же самого из-за происхождения выбора стать прислужником не было, он мог быть только королем. Сильнее всех. Смелее всех. Всегда первым бросаться в бой и последним уходить с поля битвы. На его совести все провалы его народа, он судья им и их поступкам. За это получает лучшее место за столом, лучшие женщины хотят родить ему наследника, а все воины стремятся стать приближенными и друзьями. Большинство из «друзей» мечтают занять место правителя, но вот только его самого никогда не спрашивали хочет ли он занимать это место. Не спрашивали, чего он хочет в принципе. А он хотел…

— Не важно, — произнес он вслух тихо, обращаясь к самому себе. — Не имеет значения.

Смыв с волос остатки мыла и ополоснувшись чистой водой, тролль закончил копательные процедуры. Одеваясь в чистую одежду, он ненадолго задержал взгляд на своём отражении в кадке с водой. «Зачем вздумал мыться? Недавно же ходил в купальню», — молча спрашивал он себя и кривился, ведь сейчас с мокрыми патлами и дышащей чистотой тела под недавно выстиранным бельем он чувствовал себя отвратительно — беззащитным ребёнком. Тем самым, которого вот-вот опять начнут бить, топить, стегать палкой или цепью, оправдывая это подготовкой к великому будущему.

В своей комнате чудовище обнаружило чистый, тщательно вымытый пол, и Тери была рада, что успела управиться с этим нехитрым делом до прихода короля. Когда она проснулась, немало удивилась и незапертой клетке, и новой кристально чистой воде, уже слегка нагретой пламенем камина, у которого стояла. Хоть бери и снова купайся! Но наглеть пленница не собиралась. Тролль и так слишком добр к ней стал, нечего испытывать его благие порывы на прочность и вытворять всякое.

Она ожидала удивить хозяина комнаты чистотой его покоев, но вместо этого её саму удивил внешний вид чудовища. И запах — от монстра исходил запах полевых цветов, мыла и мяты. Стоило ему появиться как в комнату в прямом и переносном смысле вдохнули свежий воздух. По коридорам замка в последние дни гулял страшный сквозняк, и сейчас ничего не мешало ему ворваться внутрь того помещения, в которое раньше он заглядывал только через щель между дверью и порогом.

Тролль казался воистину огромным Тери, когда стоял вот так, неподвижно в дверном проходе в светлой нательной рубашке и таких же штанах, обдуваемый порывистым ветром со спины. Он выглядел угрожающе; затрепетали факелы на стенах, собираясь вот-вот погаснуть. Терисия уже начинала молиться Богу, чтобы поскорее дверь была заперта, ведь и ей в одном тонком платье в клетке было зябко.

Дверь закрылась с громким хлопком.