Твое пламя и твои крылья, феникс - Вера Ковальчук Страница 12

— Только задница. От седла.

— Оу… Ясно. Не привыкли ездить верхом? Но у нас не было вариантов.

— Да вы-то точно не виноваты. — Я устало прикрыла глаза. Но нет, пожалуй, засыпать-то точно не стоит. Сперва следует выяснить, где я и что мне тут может грозить. Что-то уж больно рьяно они взялись мне помогать. Почему?

— И где пострадавшая? — послышался женский голос, и Ардиса довольно-таки бесцеремонно выдернули из каморки. Зато внутри появилась дама в теле, одетая просто, но очень чисто. Волосы были старательно убраны под платок, а влажные руки она с усилием вытирала полотенцем. Похоже, готовила, когда её отвлекли. — Здравствуй, девочка. Не надо меня бояться, я хочу помочь. Давай-ка, расскажи, что и где у тебя болит.

— Со мной всё в порядке, — выдавила я. — Ну то есть…

— Ну то есть не очень! — громогласно перебила она. — Травмы у тебя какие? Тебя били? Может, кто покусился на тебя недостойным образом?

— Простите?

— Кхм… Кто-то из мужчин тебя… принуждал к чему-то такому?

— О, вы про изнасилование? Нет, не было ничего подобного. И меня не били. Я просто очень устала. Я…

— Но ты ведь откуда-то бежала, верно? — вмешался Ардис, так и оставшийся стоять в дверном проёме. — Испуганная, измученная, в одиночестве, почти без вещей. На тебя кто-то напал?

— Давай-ка все разговоры потом. — Женщина решительно вытолкнула парня за пределы каморки и захлопнула дверь. — Ну давай я всё-таки посмотрю. Вдруг есть какая травма, а ты и не заметила. Может же быть такое. — Она осторожно расстегнула на мне платье и открыла грудь и живот. Осмотрела плечи, потрогала спину, потом ноги, бёдра. И явно покивала с облегчением: — Ну и хорошо. Очень испугалась сперва, решила, что увидим что-нибудь по-настоящему страшное. Целитель, конечно, скажет точнее.

— У меня совсем нет денег. Я не смогу заплатить за услуги.

— О чём ты говоришь! Тебе должны помочь и помогут, раз ты попала в беду! Не волнуйся. Пойду приготовлю тебе какую-нибудь еду полегче, а ты лежи. И успокойся: никакие злыдни тебя здесь не достанут.

В одиночестве я пробыла недолго — ко мне и в самом деле привели какого-то старичка с саквояжем и целой россыпью камушков на цепочке, свисавшей с браслета на запястье. Он запыхался и на меня смотрел с огромным беспокойством, но за дело взялся уверенно, твёрдо — заметно было, что передо мной опытный медик, который знает, как поступать в сложных ситуациях.

Он задал все те же вопросы: били ли меня, покушались ли на моё тело — но ещё его интересовало, давно ли я голодаю, холодаю и ночую как попало. После чего перебрал почти все камушки на браслете, долго хмурился, уточнил, не случалось ли мне в эти дни попадать в пределы какой-нибудь магической аномалии. Однако моё объяснение, мол, я и знать не знаю, что это такое и как оно ощущается, принял с пониманием.

Не дождавшись окончания процедуры, в дверь постучались.

— Есть что-то определённое? — прозвучал решительный голос. — Тут ждёт вестовой, нужно знать, какое сообщение отправлять в город.

Старичок качнул головой и открыл дверь.

— Никаких травм я не вижу, — объяснил он. — Физически девушка не пострадала, если не считать дурную кормёжку, изнеможение от сложных условий жизни, последствия серьёзного испуга, нервного напряжения. Но вот магический баланс меня настораживает. Мне сложно что-то утверждать, однако ситуация кажется мне подозрительной. С одной стороны вижу следы серьёзной траты сил при отсутствии у девушки наработанных устоявшихся навыков. С другой — ресурс предельно переполнен, энергия так и бурлит. Это могло бы угрожать состоянию пациентки… Но признаков вреда я не наблюдаю. Однако сама ситуация заслуживает пристального рассмотрения.

— Может ли быть такое, что у девушки отбирали энергию или же над ней проводили какие-то магические эксперименты? — жёстко спросил тот из группы, у которого были длинные седые волосы, схваченные золотой повязкой, и седая же, аккуратно подстриженная борода.

— Не исключено.

— Благодарю, вопросов больше нет… Хиреам, отправляй сообщение, это достаточно важно, чтоб беспокоить даже наместника.

— Я всё равно ничего не смогу рассказать! — выдавила, понимая, что сейчас завяжется суета, за которую меня же могут сделать виноватой, и лучше вывалить всю правду прямо сейчас.

Старик оглянулся тут же.

— Почему?

— Да, признаюсь — бежала. Но с меня взяли клятву, что я ничего не расскажу.

— Магическую клятву?

— Вроде того.

— Любопытно, — процедил он сквозь зубы. — Так что же — действительно были магические эксперименты? Или ты не можешь об этом говорить?

— Я не уверена… Мне кажется, экспериментов не было, но больше я ничего не могу рассказать, правда.

Старик покосился на Хиреама, тоже очень мрачного и нахохленного.

— Это были работорговцы? Или тоже не можешь сказать?

— Я не знаю.

— Угу. — Он задумчиво покивал и снова взглянул на товарища. — Отправляй вестника. В любом случае нужно изложить всё, что мы видели сами и узнали.

— А нашим?

— А им расскажем всё в личном послании.

Глава о поиске вариантов (2)

Взгляд Агаты

Когда я наконец расслабилась, стало понятно, насколько всё-таки глубоко моё изнеможение. Даже глазами было сложно двигать, в результате бульоном меня поил Ардис (и ведь не погнушался, надо же!), а помогала одеваться жена владельца заведения. Она и обтёрла влажным полотенцем собственноручно, и переодела, между прочим, в какую-то свою одежду, чистую и стираную, а значит, мягкую. Я дремала, и мне совсем не мешал шум в общем зале, потому что сейчас, когда у меня было ощущение, будто по мне каток прошёлся, даже взрыв бы разбудил лишь с большим трудом.

Шумели, кстати, умеренно. За стенами трактира брало силу лето, так что большая часть посетителей предпочла ужинать под открытым небом, а потом там же, под навесом, улеглась отдыхать в грудах старой соломы. Это мне объяснил Ардис, который принёс очередную порцию бульона. Он тоном извинения объяснял, что их команда могла бы снять мне комнату наверху, но к чему, если и тут вполне нормально и не слишком шумно. Я заверила его, что условия и в самом деле прекрасные. Не надо ничего снимать.

— Ты ведь от мужчины сбежала? Можешь ведь об этом сказать?

— Могу. Да, от мужчины.